Наталья Кугушева - Проржавленные дни: Собрание стихотворений

И страшнее утрат и обид
Непонятная доля людская –
Для чего тебя бог сохранит
И судьба не догонит лихая?

Иль настигнет лихая судьба –
Ты умрешь под чужим забором,
И напрасны мольбы и борьба
И старинные с богом споры?

Видно, путь наш издревле внесен
И в небесные вписан скрижали
Человек для любви рожден,
А живет без любви и в печали.

Я жду и слушаю. Китайский колокольчик
Тихонько начинает перезвон.
И комната заслушалась. И молча
Глядит прохладный сумрак из окон.

Какая тишина. И не шумят деревья,
Над садом загорается звезда;
Лишь иногда за дальнею деревней
Поют невидимые поезда.

Один из них возьмет тебя с собою,
Из сутолоки вырвет городской,
И ты сойдешь, овеянный весною,
На полустанке в тишине лесной…

Придешь ко мне, усталый и влюбленный,
От звездных рос, от запахов лесных
В мой сад придешь, в шатер войдешь зеленый.
Я жду тебя. И звон часов затих.

Ночи и дни, ночи и дни
Ветер поет в трубе.
Ночи и дни думы мои,
Дума мои о тебе.

Стены глухие тебя берегут,
Крепок тяжелый засов.
Пум догонит, найдет на бегу,
Свалит в тюремный ров.

Может, лежишь ты в степи без креста
В злой азиатской земле…
Эта ли повесть, что так проста,
В мире оставит след?

Мир прочитает повесть твою
В звездах и облаках,
Как над тобою ветры поют
В мертвых казахских степях.

Пусть распростерты над нашей страной
Черные крылья беды —
Не затеряется в глуби ночной
Свет одинокой звезды.

Азиатские бескрайние просторы
Глина да полынь-трава,
За полынью выжженные горы
И далекая, далекая Москва.

Где-то скрещиваются дороги,
Паровозы на путях дымят, –
Здесь, кольцом свернувшись, у порога
Бисерные ящерицы спят.

И поет, поет горячий ветер,
Поднимая розовую пыль, –
Так проходят по земле столетья,
Расстилая по ветру ковыль.

Не шуршит по глинистым обвалам
Высосанный глинами Ишим.
Облака, пылающие ало,
Неподвижные стоят над ним

Мертвая степь пред глазами.
В хате саманной темно.
Тускло кизячное пламя.
Дует в худое окно.

Ветер за окнами воет,
Воет и ночи и дни.
Кто нам глаза закроет?
Кто нам споет «усни»?

Скоро заплачут бураны
Над одичавшей землей.
В мертвых степях Казахстана
Ляжет покров снеговой.

Страшны изгнанья годы,
Горек скитаний хлеб,
Но в грозные дни непогоды
Дух от скитаний окреп.

Ночью нам воля снится,
Родина снится нам,
Близких родные лица
Видятся по ночам.

Тусклы часы рассвета,
Гневом полна душа,
Жизнь пролетает где-то,
Годы идут, спешат.

Нам только ветр изгнаний
Да мертвая степь в окно.
Полную чашу страданий
Выпить до дна суждено.

Прими меня, степь, чужеземца,
В суровые руки твои,
В полынью заросшее сердце,
Не знающее любви.

Жестоки твои просторы,
Небесный велик океан,
Бесплодны и сухи горы,
И бурям далеких стран

Открыты кругом дороги.
Но музыка древних дней,
Как голос библейский Бога,
Звучит над душой моей.

Если смерть заглянула в глаза,
Полоснула косой по стране,
Ни мольбам, ни любви, ни слезам
Нету веры и места нет.

Но страданьями крепнет дух, –
Белым голубем ввысь душа,
Чутко ловит небесный слух,
Как земной пролетает шар,

Как планеты поют вокруг,
Как родится в пути звезда
И как льется на звездный луг
Солнца огненная вода.

Я жду тебя. Стадо прошло,
И к вечеру ветер затих.
И солнце средь туч зашло
Багряных и золотых.

Из труб потянулся дым,
И в хатах зажглись огни.
Вот первый восход звезды,
И ночь наступает за ним.

В поселке легла тишина.
Лишь изредка лай собак.
Степная чужая страна
Закуталась в сонный мрак.

Так значит – ты не придешь.
Я сяду одна у стола.
Коптилки тревожная дрожь,
И мечутся тени в углах.

Опять начинает тоска
Безумную песню свою,
Опять за строкой строка
Всю ночь напролет поют –

Быть может, последний дар
Последней моей любви
Я в руки твои передам,
В любимые руки твои.

Когда ты начинаешь тосковать,
И бьет судьба, и час вечерний жуток, –
Учись, мой друг, спокойно танцевать
Средь размалеванных шутов и проституток.

Пусть веселей бубенчики звенят
На жалком сборище людской арлекинады,
Но яд тоски, ночей бессонных ад
Учись скрывать за равнодушным взглядом.

Когда же на заре ты вешаться идешь,
Не оставляй письма возлюбленной в конверте,
Красивых фраз взволнованная ложь
Расскажет ей, что ты боялся смерти.

Пока живешь – будь храбрым и большим
И душу вырасти для подвигов суровых. –
Иди в изгнание и будь для всех чужим,
Но не торгуй ни совестью, ни словом.

Сегодня ночь последней быть должна.
Но вот опять – привычные соблазны
Вещей и дел, и всяких мыслей праздных,
Которыми вся жизнь окружена.

И я с тоской отодвигаю вновь
(В который раз) свое освобожденье.
И суета опять. Опять несет мученья
Уже ненужная и грустная любовь.

Никому такое не приснится,
Жизнь – сплошной безумный бред.
Выползают тихие мокрицы
И ползут, ползут на скудный свет.
Свет дрожит. В углах сгустились тени.
Грязные тарелки на столе.
Листьями неведомых растений
Зимний холод вышит на стекле.
Пахнет дымом. С потолочных балок
Глина осыпается и пыль. —
Человек уныл, бесправен, жалок
Безутешна жизненная быль.