Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

Я (вздыхая). Правильно.

Тинкуца. С крашеными рыжими волосами.

Я. Да, да…

Тинкуца (к Мэндике). Видела?

Мэндика. Что именно?.. Будто ее мать ничего не знает! (Ко мне.) Кто-нибудь входил к ним в ложу?

Я. В ложу?

Тинкуца. Митикэ не приходил?

Я. Какой Митикэ?

Мэндика. Вот те на! Какой Митикэ!..

Тинкуца. Митикэ — лейтенант Лефтереску…

Я. Поверьте мне… честное слово…я, так сказать, не могу сказать, потому что…

Мэндика. Потому что вы кавалер и не хотите выдавать даму!

Тинкуца. Но вы же видели Лефтереску в цирке?

Я. Помнится, он сидел в партере прямо передо мной…

Мэндика. Возле ее ложи!.. (Тинкуце.) Теперь ты поняла? Видишь, как ты глупа!

Тинкуца. Это невозможно!

Я (взглянув в окно и увидав закрытую карету, подъехавшую к дому). Говоришь о волке, а мадам уж у дверей.

Тинкуца. Да, это она!

Мэндика. Какая нахалка!..

Я (охваченный дурным предчувствием, беру шляпу и пытаюсь ретироваться). Разрешите мне откланяться… Очень рад, что нашел вас, как всегда, веселыми и очаровательными. К сожалению, я вынужден вас покинуть.

Тинкуца (преграждая мне дорогу). Так скоро!

Я. Уверяю вас… весьма срочное дело…

Мэндика (загораживая дверь). Даже не выпив чашечку чая?

Я (весь во власти своих предчувствий) . Честное слово…

Мэндика. Как раз теперь?

Тинкуца (выхватывая шляпу из моих рук). Это невозможно!

Вынужденный покориться, я падаю в кресло.

Лакей. Мадам Потропопеску.

Мэндика становится пунцовой, Тинкуца синей, я бледнею. Появляется мадам Мица Потропопеску, удивительно красивая и, как всегда, в шляпке бле-жандарм. Дамы нежно целуются.

Мица. Вы не можете себе представить, ма шер, какой мороз на улице… Если так продержится всю ночь, сурепица совсем пропадет!

Я. Не думаю, как раз недавно я говорил с арендаторами…

Мица. Да ну вас! Мне об этом написал сам Потропопеску!

Мэндика (к Мице). Вы были вчера?..

Тинкуца (к Мэндике). Помолчи! Дай мне спросить. (К Мице.) Вы вчера были в цирке, мадам Потропопеску?

Мица. Да.

Мэндика. Од…

Тинкуца (к Мэндике). Замолчи!.. (К Мице.) Одна?

Мица. Нет. С маман.

Тинкуца. С маман?.. Браво!

Я (решительно вставая). Прошу прощения, но я…

Мэндика (не давая мне взять шляпу, тихонько). Как раз теперь? В самый интересный момент!.. (Нажимает на кнопку звонка.)

Тинкуца. И… много было народу в цирке?

Мица. Полно.

Мэндика (все еще нажимая кнопку). Что за олухи? Не слышат!

Появляется лакей.

Я не тебя звала. Твое дело стоять в передней. Где эта корова Роза? Почему она не подает чай?

Лакей уходит .

Тинкуца (к Мице). Был там кто-нибудь из знакомых?

Мица. Нет, почти никого… Были, конечно, Константиняска, Думитряска, Василяска, Джеорджяска, потом обе Огретиняну…

Появляется горничная Роза

Мэндика. Где чай?

Роза. Он готов, мадам.

Мэндика. Какого же черта ты не подаешь?

Роза. Он уже подан, в салоне.

Мэндика. Что же ты, дура, молчала?!

Роза уходит, недовольно ворча.

Попридержи язык, нахалка!

В это время мадам Тинкуца Попеску молча играет перламутровым ножом для вскрытия писем, а мадам Потропопеску поглядывает в зеркало, пытаясь поправить завиток непокорных волос на лбу. Мадам Пископеско непринужденным жестом приглашает нас в большой салон, где сервирован чай. На столе стоит самовар и серебряный чайный сервиз с монограммой Э. П., на которой изображена графская корона.

Тинкуца (к Мице). Кстати, вы нам так и не сказали, кто еще был в цирке.

Мица. Я ведь говорила… Обе Огретиняну…

Тинкуца. Нет… из мужчин…

Мица. Из мужчин?

Я быстро направляюсь в маленький салон и хватаю шляпу.

Мэндика. Вы разве не выпьете чаю?

Я (крепко сжимая в руках шляпу). Почему же… я выпью.

Тинкуца. А разве Митикэ… Разве он не был в цирке?

Мица. Митикэ?! Какой Митикэ…

Тинкуца. Лефтереску!.. Младший лейтенант!

Я (торопливо глотая чай и обжигаясь, к Мэндике). Прошу прощенья, но я должен…

Мица (весело смеясь, к Тинкуце). Ах, Лефтереску? Ваш Митикэ?..

Тинкуца. Ваш, нахалка вы этакая!

Мица. Нет, ваш, хамка!

Уронив чашку, я отталкиваю мадам Пископеско, выбегаю в переднюю и мигом выскакиваю на улицу. У ворот я сталкиваюсь с Лефтереску.

Я. Куда вы идете?

Лефтереску. На файв-о-клок к мадам Пископеско.

Я. Убегайте, несчастный!

1900

Несколько лет назад одним из самых выдающихся студентов нашего университета был молодой Кориолан Дрэгэнеску. Он обладал острым умом, железным характером и героическим темпераментом; кроме того, природа его наделила ораторским талантом всепобеждающей силы. Вполне понятно, что, обладая такими качествами, Кориолан встал во главе своих товарищей. Он руководил всеми студенческими манифестациями. Как только великодушная университетская молодежь, которая не могла оставаться равнодушной к политическим событиям, решала выступить и сказать свое слово, Кориолан, организовывал ее, воодушевлял, воспламенял и вел к памятнику Михаю Храброму. И до этого Кориолан был велик и ни с кем не сравним, но здесь, у статуи героя битвы под Кэлугэрени [116] …у статуи героя битвы под Кэлугэрени… — В битве под Кэлугэрени (1595 г.) князь, правитель Мунтении Михай Храбрый (правил с 1593 по 1601 год) победил турецкое войско. Статуя Михая Храброго находится в центре Бухареста, напротив здания университета. , он был просто великолепен. Его речь была настолько заразительной, что, слушая ее, приходилось только удивляться равнодушию бронзового героя, почему он не сойдет с коня, как это некогда сделал Командор ради Дон-Жуана, и не примет участия в демонстрации.

Сколько раз я ни слушал Кориолана, воспламеняющего великодушную молодежь (а слышал я его довольно часто), я думал, что этот юноша опоздал со своим приходом в наш земной мир, по крайней мере, на два-три столетия. Он должен был бы родиться в те времена, когда тирания попирала народы, когда еще не были провозглашены права человека, когда весь мир стонал, а затылки трещали под каблуком деспотизма. Хотел бы я посмотреть на тиранов, как бы они выглядели, столкнувшись лицом к лицу с Кориоланом Дрэгэнеску! Несомненно, что провозглашение прав человека не произошло бы с таким запозданием. А сейчас? Сейчас, когда мы наслаждаемся столькими свободами, когда даже и не упоминают о тирании, когда на пути прогресса нет никаких препятствий… Но несмотря на это, даже и сейчас очень часто бывают ситуации, в которых общественный порядок был бы нарушен, если бы не вмешательство великодушной молодежи. Для того чтобы дать представление о Кориолане Дрэгэнеску и его деятельности трибуна молодежи, я не буду прибегать к пышным фразам, я ограничусь тем, что воспроизведу несколько отрывков из газеты «Друг народа» того времени, когда этот юноша весьма часто отправлялся к статуе Михая… Посмотрим, что тогда писали.