Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

Недосягаемый мираж,
И нет пустыне края.
За призрак этот жизнь отдашь,
Его не понимая.

Недвижно царствует всегда
Он в тишине пустынной.
Не так ли царствует звезда
Над черною пучиной?

Ему, быть может, не слышна
Тревога этих жалоб…
Порой холодная волна
Настичь его желала б.

О, сколько прежде пролилось
И льется ежечасно
Молений жарких, горьких слез —
Бесцельно и напрасно.

Теперь направить их куда ж,
Чтоб скорбь развеять дымом?
Все поднимается мираж —
Он стал недостижимым.

Он стал загадкой навсегда,
Хранящей отдаленность,
Былого черная звезда —
Бессмертная влюбленность.

Она — граница и предел,
В ней все моря и степи,
Но разгадать ты не сумел
Ее великолепий.

Не любят нас — не оттого ль
Любить мы вечно будем?
Такая огненная боль
Дается свыше людям.

В стране за тридевять морей,
Как в сказках говорится,
Жила, наследница царей,
Красавица девица.

Она росла в кругу родных
Всех лучше и прекрасней,
Как богоматерь средь святых,
Как в небе месяц ясный.

В том зале, где высокий свод,
Среди вечерней тиши
Она Лучафэра восход
Ждала в оконной нише.

Глядит в пространство, где звезда
Сверкает и восходит
И трепетной тропой суда
От берегов уводит.

Проходит день, проходят дни —
Глядит не наглядится.
И сам Лучафэр с вышины
Влюбляется в девицу.

Она мечтает, чуть дыша,
Вечернею порою,
И сердце девы и душа
Исполнены тоскою.

А он — влюбленная звезда —
Не устает светиться
Над темным замком в час, когда
Она должна явиться.

И, пронизав стекло окна,
Скользит за ней по залу,
Соткав из льдистого огня
Сквозное покрывало.

А как утихнет все вокруг
И спать идет царевна,
Касается скрещенных рук
И век ее смиренно.

Зеркал тревожа глубину,
Летит волной кипящей
На обращенные к нему
Глаза и губы спящей.

Трепещет он во льду зеркал
Мерцающим виденьем.
И в сердце девы он запал,
Войдя со сновиденьем.

Он слышит сонный звук речей,
Склоняясь к ней все ниже:
— О властелин моих ночей!
Приди ко мне! Приди же!

Лучафэр, по лучу скользни,
Приди в мои мечтанья,
Проникни в дом и осени
Мое существованье.

Он ей внимает, трепеща,
Пылая и ликуя,
И вдруг, как молния блеща,
Уходит в глубь морскую.

И там, среди морских равнин,
Расходятся буруны,
Там из таинственных глубин
Выходит витязь юный.

Через окно вступает он
Неслышною стопою,
Он держит жезл, что оплетен
Кругом травой морскою.

Он словно воин при мече,
Кудряв и ясноглаз он,
И синий саван на плече
Тугим узлом завязан.

А тени бледного лица —
Прозрачно-восковые.
На этом лике мертвеца
Одни глаза — живые.

— К тебе из сфер, где я парил
В неведомом просторе,
Сошел я, сын стихийных сил,
Дитя небес и моря.

Чтобы узреть твои черты,
Войти к тебе в покои,
Сошел я с горней высоты,
Покинул дно морское.

Пойдем со мною в дальний путь,
Оставь свой мир беспечный.
Лучафэр я, и ты пребудь
Моей невестой вечной.

В моем коралловом дому
Жить будешь, как царица,
Вся глубь морская твоему
Веленью покорится.

— О, как ты ангельски хорош!
И я тебя не стою!
Но в путь, в который ты зовешь,
Я не пущусь с тобою.

Твой мертвен блеск, чужды слова,
И странен ты нарядом.
Ведь ты мертвец, а я жива,
И взор твой веет хладом.

Минует день, минуют три,
Четвертый день приходит,
Едва тускнеет свет зари,
Лучафэр вновь восходит.

И дева памятью своей
Во сне его взыскует,
И по властителю морей
Душа ее тоскует.

— Лучафэр, по лучу скользни,
Приди в мои мечтанья,
Приникни в дом и осени
Мое существованье!

И слышит это сын небес,
И гаснет, болью мучим,
И небо там, где он исчез,
Вскипело вихрем жгучим.

И пламя лижет небосвод,
Бушует в глуби пенной,
И дивный образ восстает
Из хаоса вселенной.

Сияет пламя над челом
Пылающей короной,
Он приближается, огнем
Светила обагренный.

Под сенью темного плаща
Белы, как мрамор, руки,
Лицо бледнее, чем свеча,
И взор исполнен муки.

Лишь роковая глубь очей
Таит огонь желанья,
Как ненасытных двух страстей
Угрюмое пыланье.

— Из сфер моих, где я парил
Печально и уныло,
Сошел я, сын стихийных сил,
Сын ночи и светила.

Пойдем со мною в дальний путь,
Оставь свой мир беспечный.
Лучафэр я, и ты пребудь
Моей невестой вечной.

Я кудри светлые твои
Венками звезд покрою,
Войдешь ты в звездные рои
Ярчайшею сестрою.

— О, словно демон, ты хорош!
Ты можешь только сниться!
Но в путь, в который ты зовешь,
Я не решусь пуститься!

Ведь так твоя жестока страсть,
Что струнам сердца больно,
И взгляда пламенного власть
Томит меня невольно!

— Зачем же ты, любовь моя,
К себе меня призвала?
Что смертна ты, бессмертен я,
Ужели ты не знала?

— Не нахожу я слов, мой друг,
Что были бы ответом.
Твоих речей мне внятен звук,
Но темен смысл при этом.

Но если впрямь моей любви
Ты жаждешь, витязь светлый,
Спустись на землю и живи
Меж смертными, как смертный.

— Сложить бессмертие у ног
Любимой — мне отрада!
Бессмертие — любви залог,
И мне его не надо.

Хочу принять другой закон
И во грехе родиться.
От хладной вечности пелен
Хочу освободиться!

И удалился, и исчез.
Своей любви покорный,
Сорвался с высоты небес,
Растаял в бездне черной…

В ту пору юный Кэтэлин,
Паж, выросший в приволье,
Лукавый разливатель вин
При гостевом застолье,

Что за царицей шлейф носил,
Ступая шаг за шагом,
И весел был, и дерзок был,
Подобно всем бродягам,

Чьи щеки яблочка алей —
Вокруг царевны ходит,
К ней крадется, как лиходей,
И глаз с нее не сводит.

«Ну и красавица! Огонь!
Дивится всяк, кто видит.
Эй, Кэтэлин, не проворонь!
А может, что и выйдет!»