Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

Всю неделю враг стреляет
В стену без еды и сна.
Что стене? Она — стена.
Штефан, черт! Король желает
Ни покрышки им ни дна.
За бревном укрывшись где-то,
Вдаль палит из пистолета.

Видит — это бесполезно,
Так не выйдет ничего,
И не думают его
Приглашать к столу любезно.
Есть хотел он до того,
Что не вынес ожиданья —
Лежа настрочил посланье:

«Ну, откройте! Без закуски
Дольше нам терпеть нельзя.
Даром вам споем, друзья,
Иль исполним марш французский.
Вам не жаль, что гибну я?
Дождь пойдет, промочим ноги…
Сбились мы давно с дороги».

Прочитав письмо, на стену
Вышел Онофрей тотчас.
«Эй, поляки! Впустим вас.
А соврали — за измену
Всех убью я, лопни глаз!
Маршем вашим не прельщайте,
Лучше сырбу нам сыграйте».

Тут засовы заскрипели.
Створки разошлись ворот,
Ян, крестясь, разинул рот
И глазам поверил еле:
Дюжина хромых бредет.
Онофрей воскликнул зычно:
«Эй, бойцы, стоять прилично!»

И глаза протерла свита.
А король в сердцах вопит:
«Черт возьми! Ну, будь я сыт…
Боже мой! Да кто вы?» — «Мы-то
Гарнизон. Один — убит».
Стал король от злости белым —
Хоть пиши им, словно мелом.

«Это из-за вас в канаве
Я лежал? А где же знать?»
«Да почем мы можем знать?»
«Ну, а князь?» — «Кажись, в Сучаве».
«А народ?» — «В Плоешти, знать».
«Черт! Как видно, дело скверно!
Бабы спрятаны, наверно?»

«Бабы? Или вы взбесились?
Мы, как на подбор, честны:
Я лет десять без жены,
Те ни разу не женились…
Значит, бабы вам нужны?
Есть жена у Сбырли в Хуше,
Да обличьем черта хуже».

«Где у вас горшки зарыты
С кладами?» — «Горшки? Вон три.
Только кладов нет внутри —
Пуст один, а два разбиты…
Коли нужно, так бери,
Хочешь — в дар, а то — в трофеи.
Сбырля, дай-ка их скорее!»

«Изрублю!» — Ян хмурит брови,
Но не поднялась рука —
Вспомнил он, что нет клинка
В ножнах. Он его во Львове
В лавке у ростовщика
Заложил за три дуката
И неделю жил богато.

Поспешив забыть об этом,
Рек: «Прощу вас, так и быть!
Что я начал говорить?..
Онофрей! Да ты с кисетом!
Дай-ка, милый, закурить.
Сколько дней терпел я муку!
Сыпь скорее — прямо в руку».

Чиркнул спичкой торопливо,
Затянулся поскорей.
«Как посмел ты, Онофрей? —
Дым пустил кольцом красиво, —
На дороге стать моей?
Всем моя известна слава!
Ты со страху спятил, право.

Ты герой, не протестую.
Ладно, ладно, доказал!
Что ты к шее привязал?
Торбу? Видно, не пустую?
Что в ней? Взял бы показал!
Пули?.. Весит слишком мало…
Может, хлеб, творог и сало?»

«Сала, государь, в ней нету.
Сухари вот да чеснок».
«Что? Чеснок? Какой в нем прок?
Да едят ли пакость эту?
Ладно, не сердись, дружок!
Мы теперь с тобою в мире.
Дай сухарика четыре!»

Страшным голодом томимый.
Стал король их в рот совать,
Войско принялось жевать…
«Онофрей, сынок любимый,
Дай тебя расцеловать!» —
И сидел король, болтая,
Мамалыгу уплетая…

Время бросить мне затею.
Ян потом пошел туда,
А румыны все — сюда,
В дом к Некульче-грамотею.
Села все и города —
Все от Дорны и до Тульчи —
Знают летопись Некульчи.

Да, мы плачем. Сердце сжато.
Сердцу больно — не за нас:
Мы уж видели когда-то
Небо синее не раз.

Мы о детях: темень злая
Их окутывает здесь,
И растут они, не зная,
Что на свете солнце есть.

Нас одни связали узы,
Нас один сплотил завет.
И поймите, мы не трусы,
Мы не жалуемся — нет!

Да, судьба играет нами,
Да, судьба терзает нас,
Но не сделает рабами
Ни на день и ни на час.

Тот смиряется без битвы,
Кто способен быть рабом.
Нет, не в жалобах молитвы
Мы убежище найдем.

Смотрим прямо мы и пыток
Не страшимся никаких.
Нашей жизни преизбыток
Перейдет потом в других.

Жизнь разрушила и стерла
Не один преступный трон…
Вы схватили нас за горло,
Вы попрали наш закон.

Вы пришли в гордыне пышной,
Словно тяжкая напасть…
О, конечно, не всевышний
Вам дает такую власть.

Нет, не может быть сомненья,
То не божья благодать, —
Вам на власть благословенье
Только дьявол может дать.

Знает мир, по чьим законам.
Видит мир, по воле чьей
Вперемежку с тяжким стоном
Раздается свист бичей.

Свищут плети, сатанея…
Путь сегодняшний тернист,
Но ведь завтра в песнь Тиртея [80] Тиртей — древнегреческий поэт (VII век до н. э.), прославлявший в своих песнях мужество спартанских воинов и вдохновлявший их на ратные подвиги.
Превратится этот свист.

Станем мы еще суровей,
Из цепей скуем мечи —
И не только нашей крови
Потекут тогда ручьи.

Час пробьет. Настанет время
Окончательных расплат.
Устоишь ли ты пред теми,
Что от ярости горят?

Окрыляет жажда мести,
Гнев сердца воспламенил.
Удержать потоп на месте
У тебя не хватит сил.

Зло ты сеешь непрестанно.
Ведь ни я, ни кто другой —
Ты своей рукой тирана
Сам конец приблизил свой!

Как-то из лесу весной
Я принес известье:
Дети, там концерт лесной,
Я пойду и вы со мной —
Все пойдемте вместе.

Что в программе? Чудеса!
Дай — шепну на ушко…
Вот заморских сцен краса —
На гастроли к нам в леса
Прибыла кукушка.

На пастушьей дудке дрозд
Нам сыграет дойны,
Он так нежен, мил и прост,
Среди майских певчих звезд
Самый он достойный.

«Гимн весне» споют певцы
На высоком буке,
Вступят теноры-скворцы,
Полетят во все концы
Сладостные звуки.

Стаи горлиц в хоре том
Заворкуют смело —
Кто сопрано, кто альтом,
И пойдет звенеть потом
Не одна капелла.

Сойки затрещат вокруг,
Запоздав с настройкой,
Оседлав сосновый сук,
Стукнет дятел — тук да тук
В такт их песне бойкой.

Кобзы важно забренчат,
Загудят волынки,
Перепелки щелкнут в лад,
Зяблики заверещат
Звонко, без запинки.

А как певчие дрозды
Всем оркестром грянут, —
Тут плясать на все лады
Под напев живой дуды
И глухие станут!

А потом и мы споем
Песенки по книжкам
Вместе с вольным ветерком, —
Да умчался вечерком
Он далеко слишком…