Сергей Кречетов - Алая книга

Обняв руками колени, изгнанник, сижу на
холодном песке.
Невдалеке
Громадой немой чернеют утесы.
Там, в пещере сырой, меня ждет мой темный приют.
Предо мной — многошумное море,
Пустынное море.
Над белыми гребнями волн скользят альбатросы.
О моем неумирающем горе
Волны поют.
Белая пена ласкает мои бледные ноги.
В этот час
В тысячный раз
Я вспоминаю о милом былом, что взяли жестокие боги.

Помню я летнюю ночь… Сладкий запах цветов…
Шепот немолчных струй из медной пасти
тритона,
В лунном свете горит серебром бассейна
зеркальное лоно,
И тиховейна,
Над мраморной чашей бассейна
Шепчет листва.
«Милый! Люби же! Люби!» И тела опьяненные,
Восторгом и болью сплетенные,
Росой окропленные
Объемлет трава.

Волны народа — как волны морские.
Живая стихия
Все кругом залила стоцветным потоком.
Высоко над ней,
На золотой колеснице, правя четверкой белых
коней,
На лавровом венке, взирая спокойным оком,
Стою, вознесен над всеми, властитель.
Я — победитель.
Гудит земля. То — железный шаг легионов.
Люди жаждут законов.
Я дам им закон,
Непреложный, подобный граниту.
В его защиту
Сто тысяч мечей сверкнут из ножен.
>

Волны приходят одна за другой. Стелется белая пена,
Пенные руны слагает у ног. Смысл их:
«измена».
Жалобен крик гальционы над темными водными нивами.
Золотыми отливами
Гаснут вдали уходящие блески заката.
Сердце печалью объято.
Нечего ждать мне, жалкому страннику,
Изгнаннику.

Удары дружные вёсел
Бороздят морские поля.
На север дальний уносим
Горестный прах короля.

Лежит он в шлеме крылатом.
Над пучиной меркнет заря.
В его серебряных латах
Дробится блеск янтаря.

И тихо вздыхают струны,
И вторит ветра напев.
Он умер, мощный и юный,
Свой путь свершить не успев.

Он пал не в битве кровавой.
Не в бою обрел он покой.
Он выпил кубок с отравой,
Поднесенный любимой рукой.

Скрипя, сгибаются мачты,
Вечереют морские поля.
О, девы, юноши, плачьте
Над телом немым короля!

За туманами холодными,
За хребтами льд я ных плит,
Мы найдем скалу бесплодную,
Где лишь волны да гранит.

Там покой Владыки мертвого
Не встревожит чуждый взор.
Только плещут волны гордые,
Моря царственный простор.

Пусть он спит на ложе каменном,
Крепко очи затворя,
И на латах красным пламенем
Стынет вечная заря.

Строй ступеней весь измерен,
Долгим зовом стонет медь.
Я пришел, обету верен,—
Победить и умереть.

Черной грудью злобно дышит
Неба траурный покров.
Там, внизу, — прибой колышет
Гребни пенные валов.

Опущу спокойно вежды,
Руки бледные простру.
Буря рвет мои одежды,
Плащ мой бьется на ветру.

Змеи туч ползут над башней.
Вольно дышится груди,
Все, чем жил, — как сон вчерашний,
Все осталось позади.

Черной птицей, черной птицей
Что-то сумрак прочертит.
Дрогнув, месяц бледнолицый
Мертвый взор свой отвратит.

Только волны в час последний,
Разбиваясь о скалу,
Возгласят еще победней
Дерзновенному хвалу.

Строй ступеней мной измерен,
Вещим звоном стонет медь,
Я пришел, обету верен,
Победить и умереть.

Там, где берег дик и грозен,
Лишь пробьет знакомый час,
Меж стволами черных сосен
Заблестит кровавый глаз.

Далеко кругом застонет,
Зашумит дремучий бор.
Сумрак мертвенный разгонит
Ярким пламенем костер.

Я приду к нему, усталый,
Скован властью темноты.
Ляжет отблеск ярко-алый
На недвижные черты.

Станет я сна мне впервые
Счастья тайная игра.
Пляшут струи огневые
В дымных отсветах костра.

Обовьют ночные тени
Пестро-огненный узор,
Я прочту в неверной смене
Мой последний приговор.

Лишь под серою золою
Змеи красные уснут,
Я недрогнувшей рукою
Совершу мой правый суд.

Нежным блеском перламутра
Вновь зардеют небеса,
И заглянет тихо утро
В остеклевшие глаза.

За море солнце садилось.
Море безмолвьем объято.
Тихая даль золотилась
Рдяной печалью заката.

Ангелов белые крылья…
В сводах небесного храма
Вьется серебряной пылью
С моря туман фимиама.

Берегом шел я песчаным.
Что-то в душе нарастало.
Старое вечно желанным
Вновь предо мной восставало.

Прорвана мира граница!..
Плещутся волны эфира.
Мчусь я, как мощная птица,
К берегу дальнего мира.

Вот я средь плена людского,
Идут так медленно годы,
Тлеет под пеплом земного
Отблеск забытой свободы.

Долго я жил… Но нежданно
Что-то в душе задрожало.
Старое вечно-желанно
Вновь предо мною восстало.

Миг дерзновенный усилья!..
Плещутся волны эфира.
Мчат меня легкие крылья
К берегу прежнего мира.

…………….

Снова там солнце садилось.
Море раздумьем объято.
Ясная даль золотилась
Рдяной печалью заката.

Когда я выпью кубок пенный
И в нем увижу глубину,
Возьму свой посох неизменный
И брошу прежнюю страну.

Пойду звериными тропами,
В тени раскидистых дерёв,
Пойду упорными стопами
На звуки дальних голосов.

Кругом шуршат седые травы,
И смутен зыбкий шум лесной…
Но вот вдали заблещут главы
Червонно-яркой полосой.

И разом длительные годы
Померкнуть в памяти, как сон.
Войду под сумрачные своды,
Где веет сонностью времен.

И, опустившись на колени,
Паду, усталый пилигрим,
На полустертые ступени,
Последним пламенем томим.

И все, что цепкой пеленою
Давно окутало меня,
Растает бледною волною,
Как тает воск в струях огня.

И, внемля медленное пенье
И звон серебряный кадил,
Я буду вырван в то мгновенье
Из власти отошедших сил.

Разгонят красные лампады
Влиянья тягостного сна,
И тщетно будет вдоль ограды
Бродить безмолвный Сатана.