Эзра Паунд - Стихи и переводы

Прибудь во мне, как настроения вечные
сурового ветра, а не
Как приходящие вещи –
нарядность цветов.
Оставь меня в полном одиночестве
утесов угрюмых
И вод седых.
Пусть о нас говорят боги ласково
В дни после этого
Тенистые цветы Орка
Заполнили его.

“Благодарю тебя, что бы там ни сталось,” – и она отвернулась,
и, как только солнца луч, на цветах повисший,
пропал, когда ветер поднял их в стороны,
поспешно покинула меня. Нет, что бы там ни сталось,
час солнцем освещен, и самые могущественные боги
не могут похвастаться ничем лучшим,
как наблюдать за тем, как этот час прошел.

Неожиданно узнаю в глазах очень красивой
Нормандской кокотки
Глаза очень ученого помощника Британского музея.

Идите, песни мои, ищите поклонения у молодых и нетерпеливых
Живите своей жизнью среди поклонников совершенства.
Всегда стойте в твердом софокловском свете
И с радостью принимайте от него раны.

Маленькие Миллвины на русском балете,
Розово-лиловые и зеленоватые души маленьких Миллвинов
Видели лежащими вдоль верхних рядов
Как множество неуместных боа.

Взлохмаченный и недисциплинированный вожак студентов художественного училища –
Суровая делегация из “Слейда” –
Предводительствовал ими.

С поднятыми плечами, с руками
Скрещенными в большом футуристическом иксе, студенты
Радовались, они созерцали достоинства Клеопатры.

И маленькие Миллвины наблюдали за этим
Своими большими и анемичными глазами, они вглядывались в форму.

Позволь же в таком случае упомянуть факт,
Так как он представляется достойным упоминания.

Прохладная, словно бледные, влажные лепестки
ландыша
Она лежала подле меня на рассвете.

Я перестарался в подготовке события,
Было зловеще.
С аккуратностью человека средних лет
Я отложил только нужные книги.
Я почти закрыл страницы.

Красота – это такая редкость.
Так что, не многие из моего фонтана пьют.

Так много бесполезного сожаленья,
Так много времени растрачено впустую!
И теперь я смотрю из окна на
дождь, суетящиеся автобусы.
“Их микрокосм потрясен” –
воздух дышит сим фактом.
В их части города
они игрушки враждебных сил.
Откуда мне знать?
О, я зная достаточно.
Их ждет что-то.
Что ж до меня;
Я перестарался в подготовке события –

Красота – это такая редкость.
Так что, не многие из моего фонтана пьют.

Два друга: глоток леса…
Друга? Станут ли люди меньше друзьями
всего лишь потому, что один в конце концов нашел их?
Дважды обещали прийти.

“Между вечером и утром?”

Красота будет пить из моего разума.
Юность тем временем позабудет,
моя юность простилась со мной.

II

(“Не молчи! Ты танцевал как деревянный?
Твои работы нравились кому-то,
и он был так искренен.
Ты нес чепуху
В первую ночь?
На следующий вечер?”
Но они вновь обещали:
“Завтра в пять.”)

III

И вот уж третий день –
ни от кого не слова;
Молчат и он, и она,
Только записка другого человека:
“Дорогой Паунд, я уезжаю из Англии.”

С тобою заключаю договор, Уолт Уитмен –
Тебя достаточно я ненавидел.
К тебе идут как выросший ребенок,
Отец которого до глупости упрям;
Теперь достаточно для дружбы я подрос.
Ты новую сломил ветвь,
Теперь пришла пора резьбы.
Мы одной крови и корня –
Пусть между нами будут отношения.

I

Одному, возвращаясь спустя несколько лет.

У тебя все та же тщательно подобранная одежда,
Ты не участвовал в моих победах,
Вокруг тебя все тот же воздух снисхождения,
Смешанный с странным страхом
Того, что я сам, возможно, и пользовался ими.
Te Voila, mon Bourrienne, ты тоже станешь бессмертным.

II

Другому.

И с тобой мы тоже прощаемся,
Потому что ты, видимо, так и не понял,
Что твое отношение – полностью паразитическое;
В наши праздники ты не вносил ни
Остроумия, ни хорошего настроения, ни любезного отношения
последователя.

III

Но тебя, bos amic, мы оставим,
Потому что перед тобой мы в долгу:
Несмотря на твои явные недостатки
Ты когда-то нашел скромный дешевый ресторанчик.

The apparition of these faces in the crowd;
Petals on a wet, black bough.

Внезапно появление в толпе этих лиц;
Лепестки на черной от влаги ветке.

Видение этих лиц в толпе;
Лепестки на влажном черном суку.

Все время, пока они говорили о новой морали,
Ее глаза изучали меня.
И когда я поднялся, чтоб уйти,
Ее пальцы сделались как шелк
Японской бумажной салфетки.

Сей человек познал тайные стороны любви –
Несведущий писать так не способен.
Теперь её – его распутницы – уж нет,
Здесь вы, которые мне “острова”.

А вот и то, что всех переживет:
Со мною говорят этой мертвой дамы глаза.

I

Успокой меня китайскими цветами,
Потому что я считаю, что зеркало – зло.

II

Ветер летит над пшеницей –
С серебряным треском,
Тонкое сопротивление метала.
Я познал золотой диск,
Я видел, как он растворился надо мной.
Я знаю место яркое из камня,
Зал чистых цветов.

III

О, искусное стеклянное зло, о, смешение цветов!
О, свет, вогнутый, о, душа пленника.
Почему меня предупреждают? Почему меня выслали?
Почему твое блистание полно странного недоверия?
О, стекло, тонкое и коварное, о, тленное золото!
О, нити амбры, двуликая радужность.

Your mind and you are our Sargasso Sea,
London has swept about you this score years