Николай Туроверов - Меч в терновом венце

Разносятся пьяные крики;
Гудит заунывный набат;
Идут обитатели хижин
Войной на владельцев палат.

Клокочет вражда вековая;
Беснуется пьяный народ;
Сбылись предсказанья Кагала —
Нет Бога, Царя и господ!

С торгов продается Россия;
Проклятьями дышат уста;
И вновь распинают евреи
На новой Голгофе Христа.

Хохочет злодей-самозванец,
Гарцуя на сером осле:
Теперь он хозяин всесильной
В святом златоглавом Кремле.

Колпак он бросает дурацкий,
Сломив векового врага,
И кажет бесовские знаки —
Залитые кровью рога.

И нагло кричит, издеваясь:
«Примите ж мою благодать,
Скорей батожьем добивайте
В крови распростертую Мать!

Ко мне, мои верные слуги,
Великая, вольная новь!
Из кубка железного пейте
Священную русскую кровь.

Забудьте величье и славу
Далеких, отживших времен,
Заветы народных героев
И память их светлых имен!»

Пирует жидовское племя,
Глумясь над святыней Креста,
Глумясь над распятой Россией,
Россией Царя и Христа!..

В те дни, когда мы все так низко пали,
Везде мне грезится священный Образ Твой
С глазами, полными божественной печали,
С лицом, исполненным небесной добротой.
Тебя жалеть я не могу, не смею:
Ты для меня по-прежнему велик.
Перед тобой, мой Царь, я вновь благоговею,
И больно мне глядеть на Твой державный лик.
Слепой народ, обманутый лжецами,
За чистоту души Твоей святой
Тебя клеймил постыдными словами
И казни требовал. Над кем же?., над Тобой!
Не так ли пал и Царь коварной Иудеи,
Мессия истины, народная мечта?..
И Бога своего преступные евреи
Распяли на доске позорного Креста.
И Царь был осужден на пытки рабской казни,
Над Божеством глумился весь народ,
И люди-изверги убили без боязни
Того, Кто создал мир, моря и небосвод.
Но, победив в аду немые силы гроба,
Воскрес Господь и всем явился вновь.
Побеждена врагов чудовищная злоба,
И козни зла рассеяла Любовь…
Я верю в день священного возмездья.
Клятвопреступники, вас кара неба ждет!
Вас уличат в предательстве созвездья,
Над вами Солнце правды не взойдет.
И камни возопят от вашего злодейства,
Вас грозно обличит правдивая судьба
За низость ваших чувств, за гнусность фарисейства,
За клеветы восставшего раба…
Еще недавно так, пред Ним склоняя выи,
Клялися вы Его до гроба защищать,
И за Царя-Вождя, Хозяина России,
Вы обещали жизнь безропотно отдать.
И что же?! где слова? где громкие обеты?
Где клятвы верности, присущие войскам?
Где ваших прадедов священные заветы?
А Он, обманутый, Он твердо верил вам!
Он, ваш исконный Царь, смиреньем благородный,
В своей душе Он мог ли помышлять,
Что вы готовитесь изменой всенародной
России честь навеки запятнать!
Предатели, рожденные рабами,
Свобода лживая не даст покоя вам.
Зальете вы страну кровавыми ручьями,
И пламя пробежит по вашим городам.
Не будет мира вам в блудилище разврата,
Не будет клеветам и зависти конца;
Восстанет буйный брат на страждущего брата,
И меч поднимет сын на старого отца…
Пройдут века, но подлости народной
С страниц Истории не вычеркнут года:
Отказ Царя, прямой и благородный,
Пощечиной вам будет навсегда!

Гляжу спокойно в даль веков,
Без сожаленья и боязни.
Что для меня мятеж рабов,
Насилья, стоны, кровь и казни?
Ничто не ново под луной —
Гроза пройдет, покой настанет,
И над смирившейся волной
Сиять, как прежде, солнце станет.
Всему свой срок, своя пора,
Пургу зимы весна сменяет,
И сплав льдяного серебра
Улыбкой знойной расплавляет…
Ударит час — родной слепец
От красных бельм своих прозреет,
И всё постигнет наконец,
И козни вражии рассеет.
Крестом саженным осенясь,
Спокойно, вдумчиво и кротко
Он с правдой установит связь,
И истину запишет четко.
К Европе подлой став спиной
И углубясь во мглу преданий,
Он вынет гордо быт родной
Из погребов воспоминаний.
Пройдя сквозь грозный строй невзгод
И раскусив нутром обманы,
Начнет зализывать народ
Свои дымящиеся раны.
Он вспомнит набожных Царей,
Их правду, милость и смиренье
И проклянет поводырей
Богопротивные движенья.
Пройдет неистовый угар
И жажда зверств и дикой воли,
И то, что буйный сжег пожар,
Отстроит горб покорной голи.
Опять возьмется Божий люд
За ржавый заступ и лопату,
Проснутся знанья, долг и труд,
И брат протянет руку брату.
И будет мир, и будет лад,
Хлеба оденут гладь пустыни,
И чернь найдет зарытый клад
В обломках попранной святыни…
Гляжу спокойно в даль веков,
Без опасений и без страха —
И зрю Россию без оков
В державной шапке Мономаха.

В годины кровавых смут и невзгод
Я верю в Россию! Я верю в народ!
Я верю в грядущее радостных дней
Величья и славы отчизны моей!
Я верю, что годы страданий пройдут,
Что люди свое окаянство поймут,
И буйную злобу и ненависть вновь
Заменит взаимная наша любовь.
Я верю, что в блеске воскресных лучей
Заблещут кресты златоглавых церквей.
И звон колокольный, как Божьи уста,
Вновь будет сзывать нас в обитель Христа.
Я верю — из крови, из слез и огня
Мы встанем, былое безумье кляня.
И Русью Святой будет править, как встарь,
Помазанник Божий — исконный наш Царь.

Он душу мне з а лил метелью
Победы, молитв и любви…
В ковыль с пулеметною трелью
Стальные легли соловьи.

У мельницы ртутью кудрявой
Ручей рокотал. За рекой
Мы хлынули сомкнутой лавой
На вражеский сомкнутый строй.

Зевнули орудия, руша
Мосты трехдюймовым дождем.
Я крикнул товарищу: «Слушай,
Давай за Россию умрем».

В седле подымаясь, как знамя,
Он просто ответил: «Умру».
Лилось пулеметное пламя,
Посвистывая на ветру.

И чувствуя, нежности сколько
Таили скупые слова,
Я только подумал, я только
Заплакал от мысли: Москва…

Кто украл мою молодость, даже
Не оставил следов у дверей.
Я рассказывал Богу о краже,
Я рассказывал людям о ней.
Я на паперти бился о камни.
Правды скоро не выскажет Бог.
А людская неправда дала мне
Перекопский полон да острог.
И хожу я по черному снегу,
Никогда не бывав молодым,
Небывалую молодость эту
По следам догоняя чужим.
Увели ее ночью из дому
На семнадцатом, детском году.
И по вашему стал, по седому,
Глупый мальчик метаться в бреду.
Были слухи — в остроге сгорела,
Говорили — пошла по рукам…
Всю грядущую жизнь до предела
За года молодые отдам!
Но безмолвен ваш мир отснявший.
Кто ответит? В острожном краю
Скачет выжженной степью укравший
Неневестную юность мою.