Юрий Терапиано - Собрание стихотворений

И шёл в тот парк, где муз следы святые
И память прошлого хранила мгла,
А будущая музыка России
Его и Блока с нежностью ждала.

В содружество тайное с нами
Вступают вода и земля,
Заката лиловое пламя
Ложится на борт корабля.

Весь белый, дымя на просторе,
Он к пристани дальней плывет,
А здесь — только небо и море
И ветра высокий полет.

Прибрежные скалы лаская
Взлетает волна за волной,
И синяя мудрость морская
Небесной полна глубиной.

Здесь ничто, ничто не вечно,
Всё проходит, всё пройдёт,
Счастью, юности беспечной
Тоже гибель настаёт.

Как утешиться — не знаю,
Но зачем-то нам дана
Эта музыка земная,
Эта новая весна.

Налетает вдохновенье,
Настигает налегке,
И волной смывает пенье,
Словно надпись на песке.

Тянет свежестью и медом
Из раскрытого окна.
Для чего нужна свобода,
Если кончилась весна?

Дождик брызжет на ступени,
Ручейком в траве скользя,
Счастье вьется легкой тенью,
А догнать его нельзя.

Сохрани на память, милая,
Мой платочек голубой.
Реет сила шестокрылая
Над тобой и надо мной.

Ветки свесились зеленые,
Тень ложится с высоты
На парижские хваленые
Храмы, арки и мосты.

На чужбине — много надо ли?
Стань поближе, не грусти,
Чтобы слезы вновь не падали,
Прошлому скажи: «прости».

Бог послать тебе захочет
Счастье, милая моя.
Незачем так мять платочек,
Теребить его края.

С озарённого востока
В ширь раскрытого окна
Свет вливается потоком,
Дышит и шумит весна.

Господи, какая сила
В этом возвращенье дней,
В сменах года легкокрылых,
В ясной осени моей.

Я вдыхаю грудью полной,
С благодарностью всему,
Этот воздух, эти волны,
Побеждающие тьму.

Друг, мне грустно оттого же,
Отчего и ты грустишь.
День, на прошлый день похожий,
Серый будничный Париж.

На дворе темно и сыро.
Осень. Лужи у крыльца —
Скука от начала мира
И до самого конца.

Парк расцветающий, весенний,
В пруде глубоком отражен;
Мерцаньем призрачных растений
Взор лебедей заворожен.

Какою тайной беззаконной
Вода притягивает их?
Мир подлинный, мир преломленный —
Какой правдивее для них?

Как человеку, белой птице
Даны простор и высота;
Ей пред рассветом та же снится
Земли печальной красота.

Но, созерцая отраженье
Лучей, встающее со дна,
Нам недоступное ученье
О небе черпает она.

Я стою в тишине,
Огоньки, как во сне,
Никого. Одиночество. Ночь.

Никакой красоте,
Никакой высоте,
Ни себе, ни другим не помочь.

И напрасно я жду,
Тучи скрыли звезду,
Свет последний — исчез навек.

В аравийской пустыне, в сибирском снегу,
На шумном городе, дома в семейном кругу
Навсегда одинок человек.

В лес по зелёной горе поднимаются люди.
Синие сосны, коричневый отблеск земли,
Копны в полях, как чеканная надпись на блюде,
Стадо домой возвращается в жёлтой пыли,

Вся эта роскошь природы и красок весёлых,
Словно старинного мастера передо мной полотно,
Взоры ласкает. Вдали, в нарисованных селах,
Тянется кружево крыш и дымков волокно.

Если бы снова увидеть такое виденье!
Вечером, в августе позднем, природа тиха.
Осень. Туман на заре. Петушиное пенье —
Чистый, гордый и радостный крик петуха.

Снова ночь, бессонница пустая,
Час воспоминаний и суда.
Мысли, как разрозненная стая,
В вечность отлетают навсегда.

Полночь бьет. Часы стучат, как прежде,
В комнате таинственная мгла:
Если в сердце места нет надежде,
Всё-таки и тень её светла.

Писать стихи совсем не весело
И отчего так сердцу больно?
Что, Муза, голову повесила
И чем ты снова недовольна?

А соловьи поют по-прежнему
И те же розы и закаты
И тот же след по полю снежному,
Которым все мы шли когда-то.

Как звезда над снежными полями,
В августе над золотом садов,
В ночь весеннюю над тополями
Русских сел и русских городов

Ты восходишь, наш покров незримый,
Матерь Божия. Любви твоей
Над землею, некогда любимой,
Милость драгоценную пролей.

Дни проходят, тишиной томимы,
Гибели и смерти нет конца;
Ты, Которой служат серафимы,
Ты, Которой служат все сердца,

Милость ниспошли свою святую,
Молнией к стране своей приди,
Подними и оправдай такую,
Падшую, спаси и пощади!

Только гибель и воспоминанье…
Ясны сумерки. Гроза прошла.
За рекой на дальнем расстоянье
В городе звонят колокола.

Гулкий, смутный звон средневековый.
И, как в детстве, в церкви на стене
Пальцем мне грозит старик суровый
И святой Георгий на коне

Топчет разъяренного дракона.
И звучат в душе, звучат слова —
Строфы покаянного канона
О тщете земного естества,

О бесстрастии, об одоленье
Духа злобы, о грехе моем —
Темном, тайном, данном от рожденья —
Страшно быть с душой своей вдвоем.

………………………………………………..
Раненый, в Ростове, в час бессонный,
На больничной койке, в смертный час,
Тихий, лучший, светлый, примиренный,
До рассвета не смыкая глаз,

Я лежал. Звезда в окно светила.
И, сквозь бред, постель оправить мне,
Женщина чужая подходила,
Ложечкой звенела в тишине.