Борис Коплан - Старинный лад. Собрание стихотворений (1919 - 1940)

Постоянной работы в Ленинграде для человека с «политической» судимостью не нашлось, но возможность литературного заработка существовала. В.М. Саянов предложил ему подготовить издание басен Крылова для «Библиотеки поэта», членом редколлегии которой состоял. Вместе они уже работали над «дедушкой Крыловым» в 1930 г., но в однотомнике, вышедшем годом позже с предисловием Саянова, фамилия находившегося в заключении редактора была замазана типографской краской (гранки этого издания Софья Алексеевна читала во время первого ареста мужа). Для двухтомника Крылова в «большой серии» Коплан подготовил и прокомментировал тексты басен и написал статью о них. Первый том вышел в 1935 г., второй – куда по соображениям объема были перенесены комментарии к басням – в 1937 г.; в 1936 г. появился томик «малой серии». Для выпущенного в ней же в том же году сборника «Поэты XVIII века» Борис Иванович сделал подборки Попова, Хемницера и Капниста. Думаю, именно эти гонорары позволили ему в 1936 г. в первый и, насколько известно, единственный раз съездить с семьей «к теплому морю» – в Коктебель. В остальные годы они проводили лето в деревне – обычно в Ленинградской или Тверской областях. Софья Алексеевна по возвращении из ссылки некоторое время служила библиотекарем в Ленинградском отделении ЦНИИ педагогики, а потом ушла на «вольные хлеба», работая по договору в Архиве Академии наук и в Институте востоковедения.

Во всех перечисленных литературных проектах участвовал давний знакомый Коплана Г.А. Гуковский; вместе они также подготовили «массовый» однотомник басен Крылова, выдержавший до войны несколько изданий. Гуковский привлек Бориса Ивановича к сотрудничеству с Институтом русской литературы (как стал называться Пушкинский Дом после «великого перелома») в рамках возглавлявшейся им с 1934 г. группы по изучению русской литературы XVIII века. «Рад был узнать, – писал Коплану 3 ноября 1936 г. из Киева В.И. Маслов, – что Вы снова стали к близки к б(ывшему) Пушкинскому Дому и работаете там на договорных началах» * * ОРиРК РНБ. Ф. 370. Ед. хр. 35. Л. 1. .

Тем не менее, Коплан оказался на периферии научного мира, не имея ни постоянной работы, ни ученой степени, ни отдельных книг. Основатель Государственного литературного музея Бонч-Бруевич купил рукопись монографии о Львове и планировал издать ее в серии «Летописи ГЛМ», но этот проект, как и многие другие планы энергичного директора, остался неосуществленным. Книга о Каржавине также не увидела свет, несмотря на рекомендацию Я.Л. Барскова. Спрос на историко-литературные работы традиционного академического типа стремительно падал, а писать в модном «социологическом» духе Борис Иванович, судя по материалам его архива, даже не пытался. Оставалась «техническая» работа: подготовка текстов и комментирование – на которую в литературных, да отчасти и в научных кругах многие смотрели как на нечто второстепенное, если не второсортное. Коплан также участвовал в «академическом» полном собрании сочинений Пушкина, подготовив для него «Заметки при чтении «Описания земли Камчатки» С.П. Крашенинникова» (Т. 10) и «Заметки по русской истории XVIII века» (Т. 11); второй том вышел уже после войны, с его фамилией в траурной рамке – видимо, последний арест в 1941 г. был забыт. Случались и разовые заказы вроде библиографических справок «Демидовы на Урале», «Пугачевское восстание» и даже «Герой Советского Союза П.П. Ширшов» * * ОРиРК РНБ. Ф. 370. Ед. хр. 3, 9; Ф. 685. Ед. хр. 661. .

«Плюсом» работ для ИРЛИ и собрания сочинений Пушкина были редкие, но оплачиваемые командировки в Москву – прежде всего, в Гослитмузей * * Переписка Коплана с ГЛМ (152 письма за 1933–1940 гг.) требует отдельного изучения: РГАЛИ. Ф. 612 (ГЛМ). Оп. 1. Ед. хр. 1113. . Они давали возможность встретиться и отвести душу с друзьями – с Витязевым, у которого Коплан обычно останавливался, описав их времяпровождение в шуточных стихах, и Столовым, который в 1934 г., опасаясь ареста, уехал из Ульяновска и поселился в подмосковной Салтыковке, а с 1936 г. заведовал библиотекой ГЛМ. Первый был арестован и расстрелян на печально известной «Коммунарке» в 1938 г.; второй с началом Великой отечественной войны ушел в ополчение и в октябре 1941 г. погиб в бою недалеко от Киева.

В середине 1930-х годов Коплан начал сотрудничать с Ю.Н. Тыняновым, который тяжело болел и нуждался в квалифицированном помощнике. Они вместе работали над двухтомником Кюхельбекера для «большой серии» «Библиотеки поэта» и однотомником для «малой», которые увидели свет почти одновременно в 1939 г. Оба издания, за исключением вступительных статей, фактически подготовлены и прокомментированы Копланом, однако в них сказано лишь о его «ближайшем участии» * * Во втором издании «большой серии» прямо говорится о «комментариях, подготовленных Б.И. Копланом»: Кюхельбекер В.К. Избранные произведения в 2-х тт. Т. 1. М.–Л., 1967. С. 604. ; в рукописях были указаны обе фамилии * * РГАЛИ. Ф. 2224 (Тынянов Ю.Н.). Ед. хр. 126–128. . Одновременно с подготовкой этих изданий ученые составили проект шеститомного (вариант: четырехтомного) собрания сочинений Кюхельбекера, для которого Борис Иванович подготовил хронологическую канву и библиографию * * РГАЛИ. Ф. 2224. Ед. хр. 125, 131, 133, 136. . Выполнял он и разовые поручения Тынянова, когда тот отсутствовал в Ленинграде: показать Д.Д. Благому рукописи из коллекции и положить их на место или отправить книги «далекому читателю» в Армению * * ОРиРК РНБ. Ф. 370. Ед. хр. 44; РГАЛИ. Ф. 2224. Ед. хр. 183. .

После возвращения из ссылки Коплан все реже писал стихи, а написанное, за редкими исключениями, не отличалось особыми достоинствами. В текстах 1937–1938 гг. впервые обозначились «советские» мотивы, но настолько вымученные и неубедительные, что само их появление вызывает недоумение. Если автор, насколько можно судить по материалам архива, не пытался публиковать эти стихи, то зачем писал? На «зов сердца» это как-то не похоже… Всё большее место в тетради занимали переводы из немецких поэтов (первые, из Гёте, он сделал еще в 1923 г.). Многие из них – тексты песен Шуберта и Брамса, так что это, возможно, делалось для домашнего музицирования.

Последняя регулярная «служба» Коплана началась в 1938 г., когда он был зачислен в штат академического Института языка и мышления имени Н.Я. Марра на должность выборщика в группу по созданию Древнерусского словаря. В 1939 г. он стал его редактором, в 1940 г. – главным редактором. Казалось, жизнь налаживается, хотя в стихах лета этого года звучали тревожные ноты:

«Никогда в жизни не чувствовала себя такой усталой. Чувствую, что за лето не отдохнула, – записала 19 сентября 1940 г. Софья Алексеевна. – Волнения и страх за Борю; ужас перед разлукой (какой?! –  В.М .); я совсем не могу без него жить». В последнем из известных, неоконченном стихотворении, датированном 30 сентября того же года, он вторил ей: