Софрон Бурков - Время задавать вопросы

И времени когда уже не будет,
Станет вечность.

И будет битва воинства небесного
Со зверем и с царями вместе с ним.
И схвачен будет зверь со лжепророком,
И будут брошены они в огонь,
Горящий в серном озере,
А прочие убиты будут.
Туда же будет сброшен дьявол
(Он же дракон, и древний змей, и сатана),
Чтоб мучился и день и ночь,
И так на вечные века.

Когда исчезнут небо и земля,
А будет Бог, и мёртвые воскреснут,
Настанет Страшный суд.
И будут все стоящие пред Богом
Судимы по делам своим.
И незаписанные в книге жизни:
Неверные и боязливые,
Убийцы, чародеи, любодеи,
И идолослужители, лжецы —
Все будут брошены в огонь.

А мученики-исповедники
Останутся вблизи престола Бога
Служить во храме Бога день и ночь,
И Бог навечно будет в них.

И сотворит Бог снова небо,
Снова землю,
И новый Иерусалим, сходящий прямо с неба.
В него войдут записанные в книгу жизни,
И ночи там не будет,
Но будет царство света,
От Господа идущего.
И будет это царство навсегда.

Свечу из Киевско-Печёрской Лавры
Пришёл я Ксении святой зажечь,
В песок установив её на равных
Среди горящих постоянно свеч.

В часовне и вокруг так много женщин.
Все пониманья и участья ждут —
Мольба в глазах, опущенные плечи…
Идут, стоят, идут, стоят, идут.

И чувствуешь раскаянье и страхи,
И боль потери, и надежды свет.
И Ксения, лежащая во прахе,
Как обещала, держит свой обет. [10] «Кто меня знал, да помянет мою душу для спасения своей души». Святая блаженная Ксения Петербургская

Я отошёл в смущении поодаль —
Заросшие надгробия, кресты…
И, побродив средь них не так уж долго,
Вдруг прочитал слова, тотчас застыв:

«Знакомые мои, друзья,
Прошу вас, мимо проходя,
Любовь мою помянить.
Я дома, вы в гостях».

Авось, Небось и Как-нибудь
собрались в путь.
До этого они пахали,
И сеяли, косили, жали,
Детей растили и учили,
Озорничали и читали,
И Бога честно почитали,
Да как-то разом посчитали,
Что как бы так — ещё не жили,
Хоть в общем-то и не тужили.
Но ненароком в одночасье
Увидели — не будет счастья,
Коль не пойдут, когда зовёт
Душа идти вперёд.
Авось сказал: «Авось пройдём»,
Небось сказал: «Небось дойдём»,
А Как-нибудь сказал: «Как будет, так и пусть».

И вот пошли.

Авось шёл впереди, Небось за ним,
А Как-нибудь своею чередой.
Навстречу встретилось Везенье
И предложило помощь вдруг.
Авось тотчас же захотел брататься,
Небось его опередил — стал обниматься,
А Как-нибудь спросил: «Везёшь куда?»
«Куда прикажете», — последовал ответ.
На что ему ответил Как-нибудь упрямо: «Нет!
Скажу тебе я сразу —
Мы шествуем не сами по себе, а по указу.
Того указа властелин всего один,
И мы должны в конце пути пред ним держать ответ.
А так, чтоб как-нибудь везло,
Не то в добро, не то во зло —
То просто-напросто какой-то бред.
И от него один лишь вред».
Везенье криво улыбнулось,
Пошло само собой, держась левей,
Чем озадачило друзей,
Вполоборота обернулось
И неожиданно споткнулось.
И нашим стало сразу веселей.

Потом им встретился завал.
Авось немного поднажал
И быстро прямо побежал.
Небось замешкался чуть-чуть,
Но видя — некуда свернуть,
За ним пошёл.
А Как-нибудь как шёл, да так и шёл.

Но вот заметили — пропало Настроенье.
Ушло куда-то убежденье
В необходимости пути.
Пришло неясным гласом уверенье,
Что чем скорей с пути удастся ноги унести,
Тем будет лучше.
Авось внезапно загрустил,
Небось глаза приопустил
И шаг замедлил свой.
Но Как-нибудь поднял настрой,
Себя заставив их понять
И им на пользу предпринять
Внушение-запрет на раздраженье:
«Оно к сомнениям уводит
И с ними нас захороводит,
Без пользы напрягая ум и чувства,
Искусы возводя в искусство.
В душевных бурях нет истоков правоты —
Они в нас дух на битвы поднимают
За разные никчёмные мечты,
И нас их пораженьем убивают.
А истина живёт вне наших смут,
Её ещё любовью и надеждою зовут.
Кто с истиной живёт —
Забыв про самолюбие своё,
Себя равняет под неё».
Авось вздохнул,
Небось чуть головой кивнул,
И вместе все продолжили свой путь.

Вдруг слышат — крик о помощи далёкий,
И мигом бросились туда.
Авось быстрее всех добрался и сразу взялся помогать,
Небось — обидчиков гонять,
А Как-нибудь — советы подавать.
Угрозу отведя, спасённого приободрили,
Ему на счастье дружбу подарили
И о себе просили вспоминать.
Простились с ним не без труда,
И дальше двинулись в дорогу с сердцем лёгким.

Навстречу — враг несметной тучей.
Авось сказал: «Оно и лучше,
Всех сразу будем побеждать».
Небось их принялся сражать,
А Как-нибудь — угрозы отражать.
Закончив дело, сразу же продолжили движенье
И обсудили ход сраженья.
Авось не помнил, скольких он сразил,
И у Небось спросил.
Пожал тот медленно плечами,
И озорно сверкнув очами,
Промолвил: «Всех не сосчитать,
Да и не стоит начинать.
Повержен кто — тот есть никто».
Улыбку спрятал Как-нибудь и промолчал про то.

А на привале к ним пристало Наважденье:
«Не надоело вам никчёмное движенье?
Сидели б дома день за днём,
Не огорчаясь ни о чём,
Не помышляя о незнаемом другом,
И получали бы от жизни наслажденье».
И пригорюнился Авось,
Вздохнул и выдохнул Небось,
А Как-нибудь, стряхнув соблазны, улыбнулся:
«Вот мой ответ:
В твоих словах есть «да» и «нет»,
И в них легко запутаться-споткнуться.
Путь — это жизни суть,
Не видеть этого —
Желать себя и всех, кто рядом, обмануть.
Но есть ещё такой момент:
Ты должен знать, куда идти,
И цель не вдруг изобрести,
А получить её в смиренном покаяньи —
За всё, что делал без души,
Как будто жил один в глуши,
За мысли те, с которыми спокойно не заснуть,
За чувства, что в душе рождают жуть,
И за слова, что с языка со злобой рвутся».
Приободрился вмиг Авось,
Опять задумался Небось,
И Наважденье медленно развеялось пред ними.

Потом пришла Усталость,
Не та, чья кличка «старость»,
А просто лень и слабость,
И для себя в сердцах у них найдя местечка малость,
В умах привычкой скверною осталась.
Но если правильный взят курс,
Тогда не в тяжесть будет груз
Себя преодоленья —
С собой не станет биться только трус.
Пусть с виду все и простаки,
Но далеко не дураки,
И все готовы до самозабвенья
Идти вперёд — где Правда ждёт,
Где Вечность заповедная живёт.