Дмитрий Быков - Новые и новейшие письма счастья (сборник)

Чечня желала отделенья,

Вы утвердили власть Москвы…

Но эти мирные селенья

Изрыты взрывами, увы!

Тут след от танка, там – от «Града»

Чернеет выжженный провал…

Ужели так оно и надо?

Суворов так не воевал!

ВЛАДИМИР КАЛАМАНОВ:

Вы зря, любезный, завздыхали.

Вы зря, милейший, трете глаз.

Мы не взрывали. Мы пахали!

Чеченцы сами просят нас!

Позавчера совет старейшин

Нам предложил cooperation.

И техника прошлась парадом,

Взрывая почву и рыхля:

Мы артиллерией и «Градом»

Вспахали мирные поля!

ХИЛЬ-РОБЛЕС (смущенный):

Пусть так. Но видел я не дале,

Как день назад, вблизи Шали:

Чеченца к танку привязали

И вслед за танком волокли!

СЕРГЕЙ ЯСТРЖЕМБСКИЙ:

Мой друг! Довольно провокаций.

Какая свалка в голове!

Вы начитались публикаций

И насмотрелись НТВ.

В борьбе с чеченским бездорожьем

Мы не жалеем наших сил.

Ну, привязали. Ну, положим.

Так он же сам и попросил!

Ему бы до родного братца

В село желательно добраться:

Машина вязнет – глинозем…

Нас попросили – мы везем!

ХИЛЬ-РОБЛЕС (потрясенный):

О да, о да… Ведь тут разруха…

Но мне почудилось слегка —

Один солдат отрезал ухо

У пленного боевика…

ИГОРЬ ИВАНОВ:

О друг мой, сколько вам наврали!

Как журналисты нам вредят!

Не порицанья, а медали

Достоин добрый сей солдат:

Чеченец, жертва золотухи,

Имел нарыв на этом ухе!

Отрезав ухо, наш Ахилл

Гангрену тем предотвратил!

ХИЛЬ-РОБЛЕС:

Да, вы ни в чем не виноваты,

Но мне бы фильтры посмотреть:

Мне говорят, что там солдаты

Чеченцев заставляли петь!

СЕРГЕЙ ЯСТРЖЕМБСКИЙ:

Во врут-то, гады! Вот пурга-то!

Да тут чеченский весь народ

При виде русского солдата

Луженым голосом поет:

«Ура, ура! Ликуют детки!

Пришел на родину покой!»

ХИЛЬ-РОБЛЕС (робко): А это… кто висит на ветке?

ВЛАДИМИР КАЛАМАНОВ (дружески): А… это слива. Сорт такой.

Декабрь 2000

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Блудный Отец – мужчина с характерной внешностью, лет пятидесяти. Быстрая речь, бегающие глазки.

Добродетельный Сын – мужчина лет сорока пяти с губастым, открытым и честным лицом.

БЛУДНЫЙ ОТЕЦ:

Внемли, жестокий сын моих мохнатых чресел!

Почто ты на меня ярлык врага навесил?

Почто не обратишь губастого лица

Ты в сторону меня, несчастного отца?

ДОБРОДЕТЕЛЬНЫЙ СЫН:

Нет, ворон, я не твой! С упрямством ишачиным

Меня, главу страны, ты называешь сыном.

Дитя я органов и доблестной Семьи,

Но эти органы, папаша, не твои!

БЛУДНЫЙ ОТЕЦ:

Помилуй, дитятко! В семье признали сами —

Я создавал тебя вот этими руками!

Ты плод моих трудов, моих костей и жил,

А сколько долларов в тебя я заложил!

ДОБРОДЕТЕЛЬНЫЙ СЫН:

Ты деньги на меня давал по доброй воле.

А чем ты нажил их? Трудом полезным, что ли?

Спасибо же скажи, что я еще слегка

Даю тебе давно уместного пинка.

БЛУДНЫЙ ОТЕЦ (бурно жестикулируя):

Нет, вы послушайте! О боже, боже правый!

Не я ли год назад вскормил тебя «Андавой»?

Не я ли, сколотив «Единство», сбился с ног?

О да, я воровал – но для тебя, сынок!

Кристальный, как Прудон, расчетливый, как Струве,

Я все, что добывал, тащил тебе же в клюве!

Я первые твои купил тебе штаны,

А ты меня теперь погонишь из страны!

ДОБРОДЕТЕЛЬНЫЙ СЫН:

Ты мне купил штаны помимо всяких правил,

А скольких россиян ты без штанов оставил?

Ужели веришь ты, что за твои штаны

Все власти потакать тебе обречены?

Беги, ты мне никто! Скажи еще спасибо,

Что ты наказан днесь не стройками Запсиба

И не Чукоткою, как твой дружок Роман,

А выслан за рубеж и прячешься в туман!

БЛУДНЫЙ ОТЕЦ (глумливо):

А если рассказать стране и правосудью,

Как я тебя кормил вот этой самой грудью?

А если я скажу ликующей толпе

Всю правду про тебя, про Таню и тэ пэ?

Когда ты не вернешь мне прежних преференций,

Я столько соберу таких пресс-конференций,

Что книги Коржика, чтоб был он так здоров,

Тебе покажутся укусом комаров!

ДОБРОДЕТЕЛЬНЫЙ СЫН (с достоинством):

Да, это аргумент расчетливый и скотский.

Но помнишь – за рубеж был выслан некто Троцкий?

Он тоже был хитер и временами груб,

Однако на него нашелся ледоруб!

БЛУДНЫЙ ОТЕЦ:

О, нечестивый сын! Кому грозишь ты плахой?

Куда, куда меня ты посылаешь?!

ДОБРОДЕТЕЛЬНЫЙ СЫН:

К черту!

А вы запомните, блудливые отцы:

Вас тоже могут ждать подобные концы.

Январь 2001

Незабвенный Борис Николаич!

Черт со свечкою, поп с кочергой!

Все, чего ты себе пожелаешь,

Пусть сбывается, друг дорогой!

С угрожающей грацией лося

Ты гонял окружающих лис…

Пусть бы все это так же сбылося,

Как твои обещанья сбылись!

Что сулил нам возлюбленный Ельцин?

Право, кончу ли, если начну!

Собирался ложиться на рельсы

И в покое оставить Чечню,

А реформы, свободы, дефолты,

А привычка премьеров менять…

Впрочем, нет. Не настолько мы желты,

Чтоб Борису сегодня пенять.

Не такие мы, Боря, путанки!

Ты за все заплатил головой.

Ты в историю въехал на танке

И уполз из нее чуть живой.

Пусть, при жизни в забвение канув,

Попирают тебя остряки:

Ты взрастил поколенье титанов.

Может статься, себе вопреки.

Вот они – широки, гонористы,

Демократии нашей творцы:

Губернаторы, авантюристы,

Олигархи, писаки, борцы!

Рос любой, кто с тобою связался,

Попадая на твой карнавал.

Даже жулик гигантом казался

(Ибо кто еще так воровал?!).

Несравненных ты вырастил гадов,

Сверхгигантских вскормил пауков:

Березовский, Гусинский, Масхадов,

Сосковец, Барсуков, Коржаков…

Но зато и какие герои!

Кох, Чубайс, и Лужок-на-Москве,

И Явлинский, раздувшийся втрое

От сознанья, что он в меньшинстве!

Ты все реже являешься, скромник,

Ты навеки Барвихой пленен.

Твой преемник похож на приемник,

Детприемник дзержинских времен.

Все как будто бы тихо и гладко,

Старикам прибавляют монет,

Есть иллюзия полупорядка…

Все в порядке. А воздуха нет.

Июнь 2001. Арест Владимира Гусинского после недавней истории с таинственным исчезновением и столь же таинственным обнаружением Андрея Бабицкого.

Сцена изображает кремлевский кабинет Путина. ПУТИН нервно ходит по ковру. На ковре перед ним – вызванные на разбор полетов Рушайло, Патрушев и Устинов.

ПУТИН:

Это что же вы творите, сукины сыны?

В США и в Лондон-сити все потрясены!

Говорят, что я свободу прессы удушил

И российскому народу хавальник зашил!

Я ж велел вам только прессу мягко уломать,

Читать дальше