Дмитрий Быков - Новые и новейшие письма счастья (сборник)

Смущает, видите ль, кого-то набор сомнительных химер – мол, он без корочки пилота на вылет права не имел. Забавен этот зуд мушиный – «Премьер не смеет нас полить! Нельзя тому рулить машиной, кто не умеет ей рулить!» Пуризма вашего, мужчина, не понимаю ни хрена: ужель крылатая машина для вас дороже, чем страна? Согласно старой поговорке, мы не встречаем по уму: он десять лет рулит без корки, но вы же верите ему! Пожар болотный и овражный нам осветил со всех сторон, что управленец он неважный, – но разве этим ценен он? Мы ценим вычурность коленец, мы нелинейная страна – рациональный управленец тут не добьется ни хрена. Наставь он в нынешней запарке на все пожарные посты специалистов высшей марки, что будут девственно чисты, – и наша сельская Отчизна, огнем охвачена на треть, на том же месте, в те же числа исправно будет гнить и тлеть. А посади ты, для примера, в простой пожарный самолет простого местного премьера – пускай начальничек польет! – и наша сельская Отчизна, где пляшет жареный петух, при виде этого мачизма готова тухнуть, тухнуть, тух… При виде этого расклада предположу, Отчизна-мать, что здесь давно, по сути, надо не управлять, а поливать. Проблема в общем небольшая: набрать воды, где есть вода, ее собою освящая, – и распылить туда-сюда. Кропить заводы, теплосети, ГИБДД и общепит… «Что там жужжит?» – промолвят дети. А это Путин нас кропит! Пускай польет поля и пашни, убогий сад и огород, дороги, стройки, скот домашний, образование польет, пускай любуются на это соседи, дружно голося… Не гарантирую расцвета, но тухнуть будет все и вся.

Лишь одного я, право слово, в подобной схеме не пойму: что окропить ему такого, чего еще полить ему, на что направить с небосвода животворящую струю, чтоб расцвела у нас свобода, поднявши голову свою? Чтоб зеленела ярче склонов, свежей, чем вешние цветы? Кто должен быть полит? Лимонов? Каспаров? Узник из Читы? А то ужасно пахнет гарью, и ни надежды, ни цветов… Кого полить – не постигаю.

Но если надо – я готов.

Давеча разнес российский лидер на «ЭКСПО» российский павильон: инвестиционной не увидел, типа, привлекательности он. Истинный мотив поди прознай-ка! Главные претензии странны: лидеру не нравится Незнайка в гордой роли символа страны. Может, он собою некрасив был, может, нарисован без любви – но по сути он не худший символ нынешней российской се ля ви. Не доносит, родичей не гробит, денег не ворует, наконец… Это наш такой российский хоббит, солнечного Мордора жилец, может быть, начитанный не слишком, но у нас ведь честь не по уму… Может, принадлежность к коротышкам повредила несколько ему? Я гоню подобные мыслишки: рослость хороша, да толку в ней! Есть края, где только коротышки достигают высших степеней. Вспомним, наблюдательность утроив, – безо всяких дерзостей, клянусь, – кто еще из носовских героев выражает нынешнюю Русь? На кого правитель не возропщет, кто полней являет наш Эдем? Может статься, Пончик и Сиропчик – был такой заслуженный тандем? Впрочем, что нам дался этот Носов, спорный автор, прямо говоря? Чем не идеал единороссов – мощный образ «Три богатыря»? Зорко озирая даль столетий, выстроят электоральный ряд президент, премьер и кто-то третий (это будет Сечин, говорят). Взгляды суверенные кидая, защищают целостность страны – их оценят граждане Китая, верные Конфуция сыны.

Выверни мозги хоть наизнанку – прет потоком скучный суррогат. Почему я, в общем, за Незнайку? Потому что выбор небогат. Кто у нас? Герои «Ревизора», да Хоттабыч вечно молодой, да еще вампиры из «Дозора»: прочие отторгнуты средой. Даже если вновь закрутят гайки – гайками не скрепится кисель. Винтики, и Шпунтики, и Знайки – все давно уехали отсель. Если же в фольклор запустишь руку, из него получится извлечь лишь олигархическую щуку да мечту построить нанопечь.

Кто еще среди родных осин был? Если поглядеть немного вбок, мы увидим главный русский символ – круглый говорящий Колобок. Скромный, наметенный по сусекам, маленький, с кокосовый орех, – как он схож с российским человеком, бойко укатившимся от всех! Бабу с дедом кинувши жестоко, на любые козни несмотря, он ушел от запада, востока, Ленина, язычества, царя; в разные углы боками тычась, грязью и легендами оброс. Сбросил он любую идентичность, и куда он катится – вопрос. Прежде он лоснился, процветая, но усох, как почва здешних мест. Вот он докатился до Китая. Может быть, Китай его и съест.

Вообще же с символом проблема. Может, это я мозгами слаб – но какая все-таки эмблема выразить Отечество могла б? Что мы воплощаем, Боже правый, что с явленьем нашим мир обрел, если даже наш орел двуглавый выглядит как комнатный орел? Горькая, медведь, матрешка, тройка, Сталин, диктатура, колбаса, спутник, балалайка, перестройка – все уже пустые словеса. Все, кто не уехал и не спился, – вечное родное большинство, – видят, что ни в чем не стало смысла, и уже привыкли без него. Господа и мыслящие дамы, и бомонд, достигший степеней, – все не знают, кто мы и куда мы.

Так что пусть Незнайка. Он верней.

В стране, довольно много имеющей от Бога, на глобусе занявшей значительный кусок, имелись огороды, леса, поля и воды, отдельные свободы и Химкинский лесок. Простые обыватели, строители, читатели, в спецовке ли, в халате ли, в веселье и тоске, – копали огороды, плевали на свободы и ели бутерброды в означенном леске.

Но тут на их обитель – хотите ль, не хотите ль – явился истребитель такого бардака: две маленьких головки, два хвостика-морковки, четыре бледных бровки и твердая рука. «Вы все погрязли в кале без властной вертикали, имущество раскрали, добро ушло в песок» – и отняли свободы, а также огороды, леса, поля и воды, и Химкинский лесок. «Спокойно! Меньше звона!» – сказали полдракона. «Но мы друзья закона!» – ввернул его дружбан. «С землею разберемся, свободой подотремся, а в Химках вместо леса построим автобан».

Захваченный народец не стал плевать в колодец: ведь собственная шкура привычна и близка. Он отдал огороды, и воды, и свободы, но – русская натура – им стало жаль леска! «Мы очень понимаем, что важный план ломаем, – их плач поплыл над краем, протяжен и высок. – Несчитанные годы мы жили без свободы, возьмите нефть и воды – оставьте нам лесок!»

«Дождетесь вы разгона, – сказали полдракона. – Еще во время оно вы отдали права. Верховное хлебало на вас теперь плевало!» – И важно покивала вторая голова.

От этаких подколок ответный кипеж долог. Взволнованный эколог устроил марш-бросок, разбил в лесу палатки, устроил беспорядки, но отразил нападки на Химкинский лесок. Сбежались журналисты, потом антифашисты, жежисты, анархисты, церковник с образком – одних арестовали, другим накостыляли, но третьи не давали разделаться с леском. Страна у нас такая: владыке потакая, хоть два родимых края народ отдать горазд, но в споре о немногом он вдруг упрется рогом и скажет перед Богом, что это не отдаст. Возьмите нефть и газы, сапфиры и алмазы, и прежние указы, и волю, и семью – и бабу, и бабульку, и рыбу барабульку, но малую фитюльку не трогайте мою! Легко и бестревожно мы сдали все, что можно, наружно, и подкожно, и дальше, до кости; нам не нужна ни пресса, ни призрак политеса, но Химкинского леса не отдадим, прости.