Дмитрий Быков - Новые и новейшие письма счастья (сборник)

Ребята, вы меня поймете: свободу сковывать не смей! Всех, кто препятствуют работе российских СМей, как этот самый Лукашенко, усатый местный исполин, – я наказал бы хорошенько, чтоб знали, блин! Их свойства ярко проявились, они не ведают стыда, я б запретил им въезд и выезд туда-сюда. (Хотя сварись такое блюдо в российском собственном меню – никто б не выехал отсюда. Повременю.)

Покуда думают о штрафе за эти батькины слова, сказал Медведев, что Каддафи попрал права, что стал он подданным противен, устроил хаос и разброд и вообще нелегитимен – пускай уйдет. Моих намерений интимных он уловил буквально суть. Я сам бы всех нелегитимных куда-нибудь! Я растерзал бы их на части – они же волки в большинстве, – но кто останется у власти тогда в Москве?

Мои намеренья простые – без понта, Господи прости, я мог бы новый герб России изобрести. Наш образ выдержан и скромен: бревно в зенице, а внизу – сто собирателей соломин в чужом глазу.

России нужна люстрация грузинского образца – согласен, хочу признаться я, впервые и до конца. Отлично они решили, по совести говоря. Начать бы с Саакашвили, как зама секретаря – хоть школьного комсомола, но это, как ни скажи, была неплохая школа насилья и мелкой лжи. А впрочем, боюсь соваться я в подробности их житья. России нужна люстрация – не ихняя, а своя. У нас без нее фрустрация, бессилье и свальный грех. Недавно была кастрация – но это же не для всех! Люстрация, всем люстрация: трепещет чекистский клан! Уже разработал, братцы, я ее пошаговый план.

Начнем с коммунистов мерзких, их отпрысков и родни – естественно, в бедах местных виновнее всех они. ГУЛАГ, коллективизация, войну – и ту пожурим. Люстрация, всем люстрация – покойникам и живым! Давая окрестным странам публичный урок стыда, пока убивать не станем – хоть стоило б, господа. Достаточно в массы ложь нести: гуманны мы и чисты. Введем лишь запрет на должности, профессии и посты.

Продолжим о девяностых с кровавою их борьбой: доныне зловонный хвост их таскаем мы за собой. Разруха, приватизация, поруганный русский дух… Люстрация, всем люстрация! Чубайсу – не жалко двух! С утра смеюсь, как обкуренный, представив такую месть Лужкову, его Батуриной (и ближним, сколько их есть), предавшим заветы Берии сотрудникам ВЧК – и всей петербургской мэрии эпохи А. Собчака.

А вот нулевые годы, агрессия простоты: гламурные корнеплоды, зажравшиеся кроты. Потраченный зря избыток, растраты, свищ на свище, разгул милицейских пыток, коррупции и вообще; экспансия Селигера, Кадыров, нефть до двухсот, слепая, тупая вера, что как-нибудь пронесет, таинственное палаццио на солнечном берегу… Люстрация, всем люстрация! Простил бы, да не могу. В итоге из всех сокровищ, союзов, кланов и братств останутся Шендерович да, может, еще Альбац – с крутыми ее манерами, с любовью к вождю грузин… Но были же пионерами! Ходили же в магазин! Не надо доводов рацио – рассудок во вред стране. Люстрация, всем люстрация. Под корень. И мне? И мне. По первому же предлогу умолкну: главлит, ликуй! А то я устал, ей-богу: все пишешь, а толку нет.

Боюсь, залог благоденствия, законности и щедрот – запрет на любые действия любому, кто здесь живет. Промышленность кинуть за борт, культуре вручить шесток, призвать для правленья Запад, для прочих трудов – Восток. Похоже (боюсь признаться я) сегодня в окошко глядь – а в нем уж и так люстрация.

И что изменилось, …?!

Чтоб разгрузить московский ад, который стонет: «Рассосите!» – он хочет вынести за МКАД кусок правительства и Сити, спасти бульвары и мосты, и весь родной привычный образ, – и округ сделать из Москвы, включив туда еще и область. Судьба Москвы прояснена в начале нынешнего лета: она отдельная страна, давно пора оформить это.

Теперь гадает большинство, от изумленья холодея: с чего, сограждане, с чего явилась эта им идея? В Сети дискуссии кипят, они Россию пополамят: забавно ж выкинуть за МКАД не только Сити, но парламент! Мы так привыкли их иметь – как чехи к пиву, финн к салями… Асоциальный элемент на сто какой-то километр, бывало, так же высылали. Ужель усвоила страна, свободным пользуясь моментом, что наша власть населена асоциальным элементом?! Теперь, пока рука тверда и горожане только рады, их надо выселить туда, куда в канун Олимпиады ссылали жуликов, воров и все подпольные бордели – и город делался здоров, хотя всего на три недели.

А может, понял высший класс, неистребимая надстройка, что нету способа у нас обогатить страну, как только размазать власть по всей длине, посеять в каждом околотке, по всей бескрайней целине от Дагестана до Находки? Пойми, российский капитан, иначе нам не раскачаться: в России деньги только там, где хоть какое-то начальство. Сибирь загнулась без труда, Кавказ коррупцией распорот… Сошли хоть Фурсенко туда – облагодетельствуешь город! А нас оставь с Москвой-рекой: и так уж мы дышать не в силах от концентрации такой субъектов трудновыносимых.

Направьте вон свои стопы, покиньте сочный оковалок! Не будет пробок и толпы, гостей, туристов и мигалок, и небо будет нам видней, а то уже не видим света… Но что останется от ней, когда уедет все вот это? Когда из Питера в Москву верхушка красная слиняла – зане на Ленина тоску краса Пальмиры нагоняла, – конечно, сравнивать грешно, формально сходство никакого, но там осталось кое-что, когда не стало Совнаркома. Остался пусть полуживой, но лучший город полумира – с гранитом, всадником, Невой и гордым титулом «Пальмира». А после всех советских лет и взрыва местного гламура Москва – давно уже скелет; точней сказать, пустая шкура, угрюмый город без лица, на ноль наклеенная бирка, три концентрических кольца, внутри которых только дырка. Бабло и крышу убери, сними столичную подпругу, и что тут будет? – те же три ноля с высотками по кругу, гигантский памятник рублю, застою, понту и разбою…

Но я все это полюблю, когда узрю ее такою. Сегодня город мой разбух от алчных рыл и толп венозных, а тут в него вернется дух, в нем заструится прежний воздух, исчезнет мерзостная прыть… Не все же Питеру быть пусту. Вопрос, на что мы будем жить? – плевать. Начнем сажать капусту.

Из тьмы забвенья темно-серой античный миф дошел до нас – о том, как Зевс с упрямой Герой не регистрируют Парнас. Конечно, родственные узы, он тем же солнцем опален – но там сомнительные музы и несогласный Аполлон. Волна и берег, кровь и лимфа – и те поссорятся порой… Война Парнаса и Олимпа! Гора не сходится с горой! Пора певцам за ум приняться. Неладно в Греции и так. Не пустим гордого парнасца в пристойный свой ареопаг.

– Вы что, ума лишились, парни?! Я тоже бог, в конце концов! – воскликнул дерзко Феб опальный, кудряв и строен, как Немцов. – Вы утвердились на Олимпе, избравши свой, особый путь, вы до того к нему прилипли, что вас уже не сковырнуть, в густой коррупции коснея, вы там прогнили от и до, вы приковали Прометея и не простили по УДО, – за вас мне стыдно, боги, боги! Вы нагло грабите народ, связали Терпсихоре ноги, заткнули Мельпомене рот, поддались логике пацанской, изгнали истину как класс, и кроме, блин, войны Троянской, не стало ценностей у вас! Позор, позор тебе, Эллада! Один Гомер, – добавил Феб, – не видит этого распада, поскольку он давно ослеп. Пред всеми смертными раздеться – и то приличней, срам воздев-с! Я не хочу такого Зевса.