Монах Силуан - С креста не сходят - с него снимают (Избранное)

Русь призывают к топору,
А я зову её на плаху,
А я зову её к распятию.
А я люблю её, распятую,
И только русскому понятную –
Россию, Родину мою.
Русь призывают к топору,
А я зову её к Христу,
А я зову её покаяться
И перестать на крови маяться
Рубахой красной на ветру.
Русь призывают к топору,
А я зову её к молчанию,
Искать Христа за покаянием
И не испытывать судьбу.
Россию тащат к топору,
А я зову её смириться
И дать в своей крови умыться
Тем, кто нам кликает беду.
Русь призывают к топору,
А я зову её на веру.
Ведь вся история в примерах:
Кто разгонял в России мглу?
Кто унимал врагов без битвы,
Кто принимал её молитвы,
Кто прославлял её сынов,
Кто унижал её врагов,
Кому давали честь и славу,
Кому слагали гимны славные?..
Кто Сам на Крест за нас взошёл,
Кто нас родил, Кто нас обрёл,
Кто наша честь, Кто наша слава,
Кто наша правда и держава,
Кто крест России и венец!
Кто нам Творец!!
Кто нам Отец!!!
Русь призывают к топору,
А я зову её… к Отцу!

Меня ушибло, раннего,
Тогда еще, в четырнадцать,
Любовь моя безкрайняя
Малиновыми кистями.
Черемуховым утром
Окном моим сиреневым
Судьбу мою пометила
Души моей натурщица.
Меня убило, дальнего,
Тогда еще, в двенадцатом,
Стрелой слепой татарина
Мне в печень угораздило.
Меня свалило запросто,
Где пуля с сердцем чокнулась,
Когда бежал за танками Афганскою «зеленкою».
Меня давило «тиграми»,
Меня кололи латники,
Меня пытали иглами,
Меня рубили ратники.
Я рыскал Стенькой Разиным,
Я брызгал кровью адскою,
Я рвался с Милорадовичем
На площадь, на Сенатскую.
Я стыл стрельцом над плахою,
Я слыл купцом-рубахою,
Я жил, как угораздило,
Я пил, как бедокурило;
Я пел над Волгой грустною
Тоской Ивана Грозного,
Рыдал над Русью русою,
Летал над полем вороном.
Я колотый, я стреляный,
Я молотый, потерянный,
Я свист в лесах разбойничий,
Я начатый, я конченый,
Я плеть на шее конской,
Я сечь в степях задонских,
Я келия святая,
Я песня удалая,
Я путь на небо узкий,
Я плач молитвы грустный…
И письменно, и устно
Я просто… мужик русский.

Положу себе под голову Евангелие
Закажу себе на небе пароходик,
Буду плавать в нем туда-сюда и далее…
Господи, скорей бы от себя — к Тебе, на волю!
Поплыву на нем к Сергею Преподобному,
Упаду к ногам святаго старца.
Расскажу ему про жизнь свою колодную,
А потом поеду по инстанциям.
И когда причалит мой кораблик
В пристань, где Пречистая живёт,
Сердца своего живой сухарик
Положу с надеждою в кивот.
Брошусь с ним к стопам Святой Царицы,
Опаду сырым лицом в цветы.
Знаю, никому не заступиться,
Если не заступишься и Ты.
Буду ждать с надеждой приговора,
Грязный, жалкий, грешный и немой,
И не ставший храмом — лишь притвором,
Где бушует вечности прибой.
Где меня сковали цепью страсти,
Где я, в доску пьяный, наследил.
Матерь Божия, не дай мене пропасти,
Матерь Божия, прости, что нагрешил.
Пощади, Владычице, пропащего,
Я в Тебя с такой тоской влюблён,
Целый день лобзаю ртом горячим
Я Твои иконы за стеклом.
Знаю, мне за дерзость еще спросится,
Верю, мне за честность ещё любится, —
Ведь, пока любовь в душах колотится, —
Крутится планета наша, крутится!
…Положу себе под голову Евангелие…

Мне б на полном скаку въехать в гущу врагов
И рубить их направо, налево,
А я чётку тяну и реву за страну,
Что себя сохранить не сумела.
Мне б к рукам пулемёт, я бы смог объяснить —
Что почём и какое нам дело…
А я чётку тяну и реву за страну,
Что сама от себя обалдела.
Мне бы с милым штыком в рукопашной упасть,
Мне бы врезать 100 грамм — и в атаку,
А я чётку тяну и реву за страну,
Что загнали, как в угол собаку.
Мне б хоть раз без приказа и грудью на дзот,
Мне б хоть раз прикрыть спину спецназа,
А я чётку тяну и реву за страну,
Что ослепла от горя глазами.
Отрыдается ночь, отстреляется день,
И опять мне подносят патроны,
И я чётку тяну за себя и страну,
Заряжая в себя её стоны.
Бог не выдаст и ночь не продаст,
Упаду лицом под сень иконы,
Буду чётку тянуть за себя и страну,
Заряжая в себя её стоны.

Уже запели соловьи,
Уже затеплила лампаду
Весна, души моей услада.
Посланцы рая, а не ада —
«Свистать всех в рай», — поют они,
Я провожаю взглядом небо,
Когда заслышу их призывы.
Из глаз текут души нарывы,
Когда их звонкие мотивы
Весной справляют Богу требы!
Неугомонная братва поёт,
А ведь с мизинчик пташка.
И рвёт душа моя рубашку,
И сердце в ней ромашкой пляшет,
Когда заслышит, как зовёт
Их песен ангельский полёт!
И я охрипшею душой
За ними вслед рванулся в бой
И подорвался на весне,
И я опять лежу в молитве,
Подбитый соловьями в битве,
Пробитый в грудь их славной песней:
Христос воскресе!
Христос воскресе!
Христос воскресе!