Светлана Мекшен - Океан. Выпуск десятый

— Красная ракета! Справа! Градусов двадцать пять — тридцать! Была — и нет. Ни огней, ни ракет больше не видно!

За двое суток до описываемых событий капитан голландского супертанкера «Атлантик», плавающего под либерийским флагом, Антони Бен Крокенс отдыхал в каюте. Рюмка коньяку, чашечка кофе и любимые мелодии из стереомагнитофона. В струе холодного Бенгальского течения он уже выиграл верных шесть часов ходового времени. Почти сотня миль в кармане! Вслед за течением от устья реки Кунене он повернул судно на северо-запад.

Сегодня старпом признался, что не верил в успех капитанской затеи. Со времен Ноя от мыса Доброй Надежды до юго-западной оконечности «африканского рояля» суда ходили только прямо. Одна сторона треугольника короче двух. Азбучная истина! Крокенс убедил своих штурманов, что хорошее знание океана позволяет ломать привычные истины. Сумма двух сторон треугольника окажется короче одной… по времени.

— Поздравляю, сэр. У вас поразительное чутье, — сказал старпом.

Похвала приятна и от подчиненного. Да, Крокенс учел июльскую погоду в этих широтах. Случись шторм, и расчеты его могли полететь ко всем чертям.

Капитан «Атлантика» кейфовал. Он достал красочный альбом с видами Амстердама и закурил сигару.

Старый королевский дворец, ныне музей. Национальная картинная галерея. Крокенс вспомнил свою первую встречу с великим Рембрандтом. Их привела учительница и посадила на пол перед «Ночным дозором». Впереди девочки, за ними мальчики полукругом, в центре которого, спиной к картине, стала на колени учительница. Она рассказывала с таким пылом, что незаметно пролетел час. Потом ребята устали. Самые непоседливые стали вертеться, дергать девчонок за волосы.

Посещая музей в зрелые годы, Крокенс всегда отдавал дань уважения «Ночному дозору», но предпочитал «Автопортрет» Рембрандта. Перед ним он мог стоять подолгу, уходил и вновь возвращался под взгляд умудренного жизнью художника…

Мостик на судне — святая святых капитана и штурманов. Храм, в котором служба морскому богу не прекращается ни днем ни ночью. В отсутствие капитана ею правит вахтенный помощник.

Перед полуночью штурман вышел на крыло мостика, чтобы определиться по звездам. В тени от рубки он неожиданно заметил негра-моториста. Неслыханная дерзость! Занятость помешала вахтенному помощнику выяснить причину нарушения правил. Он лишь проводил негра недоуменным взглядом, когда тот, неслышно ступая, проскользнул в открытую дверь штурманской рубки.

«Чего ради негритос прет на рожон? Придется доложить стармеху, чтобы он привел его в чувство. Может, напился, подлец?» — подумал штурман и занялся своим делом.

Негр был трезв. Он взглянул на путевую карту и в растерянности отпрянул. Карта оказалась чистой, без берегов. Спросить у вахтенного офицера о месте нахождения нарушитель порядка не посмел и быстро исчез с мостика.

Джон Тэри, так звали негра, по внешним трапам надстройки спустился на ют и устремил взгляд на восток, где — по его расчетам — находился берег родной Намибии. Где-то там, за океаном, на берегу реки Кунене приютились хижины поселка Фошди-Кунене. Широко раздувая ноздри, Тэри пытался уловить земные запахи, но легкий ночной бриз не доносил их до судна. А если и доносил, то они глохли во всепоглощающем запахе сырой нефти.

От режущей ножом по сердцу тоски в уголках глаз у намибийца навернулись непрошеные слезы. Так тебе и надо, морской бродяга! Ты сам, сам во всем виноват. Хотел посмотреть мир и насмотрелся на него вдосталь. Хотел денег, много денег и много друзей! Были друзья, и подруги были! Пустел карман и оставался только один друг — море. Оно прощало, ласкало и заваливало работой, чтобы он реже вспоминал о девчонке, с которой купался в реке.

Тэри взглянул на часы. Без пяти полночь! Он уже должен быть в машине. Опять этот рыжий истукан Стоун станет орать. Пусть попробует! Тэри такое выдаст в ответ, что у второго механика отвиснет челюсть.

Негр переоделся в каюте и стремглав спустился в машинное отделение. В центральном посту менялись механики. Намибиец проскочил мимо на вторую платформу, где его ждал сдающий вахту малаец.

— Пошли докладывать! — буркнул Тэри и направился в ЦПУ.

Стоун — коренастый, с выпуклым лбом, когда злился, то смотрел быком из-под выпирающих надбровных дуг. К концу рейса он все чаще и чаще пребывал в озлобленном состоянии и не давал спуску подчиненным. Ему дела нет до мыслей и чувств этих скотов. Хватает своих забот.

Второй механик поднял на Тэри тяжелый взгляд, но от замечания за опоздание на вахту воздержался. Что-то дерзкое в обычно покорных глазах негра заставило его отложить взбучку до другого раза.

— Работать! — коротко бросил он в ответ на доклад моториста.

С шестнадцати лет намибиец только и слышал: «Работать! Работать!! Работать!!!» Разве бог создал человека только для работы? Сколько ни потей, все равно в рай не попадешь, душу не обессмертишь. Хоть бы потомство оставить после себя!

Нет, не видать Тэри бессмертия, как своих ушей, пока он не женится. Были женщины, которым нравились его рост, мускулистая грудь и шапка курчавых волос на голове. Только кивни, взялись бы они вить семейное гнездо. Мешала девчонка, с которой купался в реке. Тонконогая, тонкорукая, с глазами испуганной лани, круглыми и влажными от избытка ласковой доброты. Сколько лет прошло! Скольких людей он повидал, но не встретил человека с таким, как у нее, взглядом.

— Работать! — прикрикнул сверху механик Стоун.

В машинном отделении супертанкера властвовала электроника. Бесчисленное количество систем, устройств и механизмов подчинялось центральному посту управления, где за ними следила умная электронно-вычислительная машина. Тэри впервые работал на судне с такой автоматикой. Сначала боялся ее как огня. Теперь привык, хотя по-прежнему мало что понимал в сложном круговороте целесообразных процессов, которыми управляла ЭВМ.

Сделав обход, Тэри занялся насосом, разобранным для профилактического ремонта. Тут он был в своей стихии. Болты, шайбы, гайки легко подчинялись его умелым рукам. Не мешал даже взгляд вахтенного механика, исподлобья наблюдавшего за ним.

Аллан Стоун не расист. Избави бог! Он настоящий джентльмен, особенно на стоянках, когда у него гостит жена. А в море он заносчив и груб. Все ему не так. «Разве это работа? Переделать!» И пошел обзывать тебя совсем не джентльменскими словами…

Когда работаешь с увлечением, собачья вахта проходит быстрее. Джон Тэри незаметно отвлекся от мыслей о нудном механике и о девчонке, с которой купался в реке. Ему хотелось собрать и опробовать помпу до смены. Он спешил и так сосредоточился на деле, что не сразу заметил рядом с собой механика, зато услышал его.