Мария Подалевич - Муки творчества (сборник стихов)

Отличается счастье от счастья?
Ты в ладонь вдохновение лови.
Муки нашего творчества часто
Так похожи на муки любви.

Бессонница, моя бессонница.
Моя подруга и сторонница.
Моя наперсница — соперница.
Моя не пройденная лестница.

Лети, душа, страдай, пусть ранит.
Неравнодушье — жребий твой.
Пусть безразличие не станет
Твоей судьбою и судьёй.

Тонкие ветви сирени
Робко стучатся в окно.
Тихо сгущаются тени
Над позабытым давно.

Столбик термометра — выше,
Но не торопится в — бой.
Голубь танцует под крышей,
Гулит, гордится собой.

Почки проснулись, и снова
Мне по ночам не до сна.
В строки торопится слово —
Свежее, словно весна.

В холодное летнее утро,
Когда занималась заря,
Я вышла из дома, как будто
Позвали в дорогу моря.

И шла босиком до причала,
И пела о чём-то своём.
Над пристанью чайка кричала —
Мне слышалось имя твоё…

Чуть возьму от весеннего солнца,
От ручья, что по лесу течет.
Погружаюсь на дно колодца:
Снова память меня увлечет.

Все сложу, соберу по крохам:
Шум дождя, разговор листвы.
Это тоже моя эпоха.
От Камчатки до Москвы.

И неважно — светит ли солнце,
Льет ли дождь или падает снег.
Это то, что Россией зовется.
И дороже ее просто нет.

Стихи приходят тайно по ночам,
Вновь разбудив меня в тревожном сне.
И сразу разгорается свеча,
И сразу ночь подругой станет мне.

Среди обид, печалей и тревог —
Заменят и подругу и врача.
Не выбирая судеб и дорог.
И вновь горит настольная свеча.

Мудрее быть Дедалом, это верно.
И жизнь сохранна и душа в тепле.
Разумно, ненавязчиво, примерно
Кружат дедалы в предрассветной мгле.

Но, рассекая мглу на миг крылами,
Икар взметнётся. В синей вышине
Появится рассвета гордый пламень,
Разбуженного тем, кого уж нет.

Петродворец, стволы чернеют:
Их снег засыпал до бровей.
Ступени белые немеют.
От холодов, от снегирей.

Зима: фонтаны занесены,
Укрыты статуи — зима.
Иду легко и окрылено —
Куда — не знаю и сама.

Иду к воде, а здесь по снегу
Цепочкой тянутся следы.
И надо мною чаша неба —
Как синь проснувшейся воды.

Небоскреб на берегу Невы:
То ли кукуруза, то ли свечка.
Неужели вырастет — увы.
Где та грань, что охраняет вечность?

Разделилась надвое элита:
Кто-то против, кто-то очень за.
Красота забыта и забита.
Как смотреть грядущему в глаза?

Небо оцарапав небоскребом,
Будут вверх амбиции расти.
Можно город наспех перестроить,
Только как потом его спасти?

Петербург, я тобою болею,
В красоту я твою влюблена.
Бело-синей прекрасной лилеей
Монастырская церковь видна.

Там за скромной чугунной оградой
Барельефы уносят нас ввысь,
И роскошной барочной отрадой
Пятиглавия вознеслись.

На рождественский пряник похоже,
Задевают кресты облака,
Чтобы каждый случайный прохожий
К красоте прикоснулся — слегка.

Не выбросить слова из песни.
Где был рассвет — ложилась мгла
Но возносилась в поднебесье
Адмиралтейская игла.

Пусть город снова перекроен,
И сносят старые дома.
А прошлое и неспокойно,
И непонятно для ума.

Не выбросить слова из песни.
И прошлое не зачеркнуть.
Адмиралтейство в поднебесье
Великий продолжает путь.

Вот и осень подкралась тайком.
Незаметно и осторожно.
Поутру повело холодком.
На душе всё так просто и сложно.

Здравствуй, осень — редеют леса.
Здравствуй, осень — я тоже смирилась.
Только жаль — побелела коса.
Да и зеркало, жаль, запылилось.

День Победы. Ни тучки на небе.
И весёлые лица вокруг.
Как же долго, солдат, ты здесь не был —
Где лежит твоего детства друг.

Посредине огромного поля —
Обелиск Золотая звезда.
Ты ссутулен годами и болен,
Но сегодня пришёл ты сюда.

А вокруг незнакомые люди —
Но в глазах их такой чистый свет.
День Победы — пусть мирным он будет!
И достойнее праздника нет!

Буханка хлеба мокнет в луже,
И словно молит о пощаде.
Но видимо сегодня люди
Совсем не помнят о Блокаде.

Был страшной кровью хлеб оплачен…
Но, не сдаваясь, умирали…
Был Ленинград в кольцо охвачен…
Все крошки хлеба собирали…

А нынче сыты все, и в луже.
Буханка просит о пощаде.
Да, видимо сегодня люди
Совсем не помнят о Блокаде.

Цветку любому нужен свет,
Тепло и ласковое слово.
А если нет, — то цвета нет.
А жизнь влачит свои оковы.

Моей ромашке нужен ты,
Как вдохновение и вера.
В полнеба парус из мечты
И листья рыжие у сквера.

Не надо мне подарков, Бога ради.
Не надо мне цветов и суеты.
Лишь три — четыре чистые тетради,
Да чтобы был со мною рядом ты…

Когда ты сказал — я тебя не люблю —
На душу спустилась мгла.
Всё, что могла — всю душу мою,
всю жизнь я тебе отдала.
Я резала волосы — вместо вен,
Я драла ногтями лицо,
Я не могла подняться с колен
Казалось. Что это — всё!
Я в анабиозе почти жила,
Ужастики стала смотреть…

И вот — пожалела, и поняла,
и подошла ко мне смерть…
Она холодной лапой своей
Сердце сжала — на миг.
Она не дала дышать и смотреть,
не вырвался даже крик.
Она наклонилась — последний жест —
Готовая мне услужить:
— Ну, ты готова? И твой ответ?
— Нет, уходи… Буду жить…

Ты знаешь — слово может ранить.
Застрянет где-то в глубине.
И будет мучить и тиранить,
Вновь возникая в тишине.

Командуя дальнейшей жизнью
Оно взовьется над тобой
Высоко. Станет править тризны.
И станет жизнью и судьбой.

Но слово сказано — судьба предрешена.
И ты не будешь больше прежней.
Ты знаешь — в отражении она
Зеркальном поменяет все одежды.