Алексей Борычев - Стихотворения, 2012–2013 годы

На второй высоте, там, где облачный бог
На апрельской струне увлечённо играет,
Нам с тобой приготовлен рассветный пирог,
Сладкоежкой луной объедаемый с края.

Посмотри, как густеет желания мёд,
Проливаясь в бокалы пространства восторга;
Улыбаясь, со скипетром солнца идёт,
Новый день по небесной тропинке с востока.

И встречают его светляки — васильки,
И вращается ось одинокой планеты,
Друг от друга где так далеки-далеки
И влюблённые души, и просто поэты.

Не грусти, не грусти, и свечу потуши.
Потому что свивается радуга счастья.
Где и сумрак, и свет — там рождается жизнь,
И вторая, и третья за ней в одночасье!

Зима говорит о вечерней звезде,
О вскинувшей чёрные крылья беде,
О праве не быть никогда и нигде
Неправой, и невиноватой.

В избушке ночей обитает она,
Где льётся на крышу с небес белизна,
И гулом метелей в лесах сожжена
Холодная свечка заката.

Весна говорит о тебе, о тебе,
На птичьем наречье в лесной ворожбе,
Листая цветные страницы в судьбе
И радуги снов зажигая.

А я — молчалива, я знаю, что ты
Апрель, окрыленный бессмертьем мечты,
Такой, как во сне… ты такой же почти.
Я тоже почти…
не другая!

Сквозь шёлковый июль светился август,
И солнца потускневший аметист,
И жизни потемневший спелый лист —
Так тяжелы! Так запах летних трав густ!

Но сколь легки — и память о тебе,
И шторы дней, прикрывшие те вёсны,
Когда ещё горяч был ток венозный,
Струящийся в твоей-моей судьбе.

Когда весна легко и беспристрастно
Звала к тому, что будет впереди.
И время оживало на груди
Забывшего про горести пространства,

А впереди… разъятие судеб,
Сплетённых во единой жизни стебель.
А впереди… расколотое небо
И ёмкое короткое: нигде…

Теперь другие дни свободы ищут,
Где нет давно тебя или меня,
Как нету ни пожара, ни огня
На выжженных страстями пепелищах.

Но память воскрыляет пустоту,
И к нам она как будущность слетает,
И дней былых испуганная стая,
Взлетая, гибнет, гибнет на лету!

Я вижу, как время гуляет по небу,
Легко поднимаясь по звёздным ступеням
Туда, где живёт одинокая небыль…
Где брошен в галактики вечности невод —
Ловить золотых пескарей вдохновенья.

В тех омутах звёздных так много земного,
Так много там плещется юного счастья,
Так много знакомого, сердцу родного,
Что кажется быть и не может иного,
Чем то, что встречаем привычно и часто.

Но тени событий там столь многоцветны!
Там всякая радость смеётся лучами
Добра, и всё жуткое кажется бледным.
Взрастает бессмертье квазаром несметным
Из той пустоты, где живучи печали.

А мы, согревая у печки покоя
Промокшие ливнями горестей души,
Небрежно к щеке прикоснёмся щекою,
В окно поглядев, скажем: небо какое!..
Как тихо! — шепну я. — Ты только послушай.

И сойка чудес, и пчела вдохновений
Ночуют в тумане знакомых ресниц.
И гений мечты, переменчивый гений
Блуждает в стране позабытых страниц.

Но мысли и чувства, одетые в строфы,
К нему отправляются тихой тропой,
И разум его — озарения профиль —
Любуется каждою новой строфой.

Шептание слов, разговор междометий,
Журчание ритма — доносят ему
Берёзовый голос плакучести летней
И сиплую осень в листвяном дыму,

Когда, восходя в небеса расставаний,
Мечту обращал я в холодную мглу,
Бессильно теряя в закатном тумане
Пичугу чудес, вдохновений пчелу…

Теперь рассыпается хрупкое время,
И чёрные птицы слетают с ресниц,
И в клювах приносят ко мне откровенья
Удушливой правды газетных страниц…

И сойка чудес, и пчела вдохновений
Теперь обитают в забытых мирах.
И гений мечты, переменчивый гений —
Лишь только сомненье, лишь только мираж.

Вплетается страха пурпурный цветок
В бесцветные пряди сомнений,
И строит бессмертье над Летой мосток
В края неземных вдохновений.

Там тихо беседуют наши мечты,
Мерцая на звёздных ресницах,
О том, что мы счастливы были почти,
Земные бескрылые птицы…

Там сонно целует простор тишина,
Вселенским покоем омыта.
Там горесть забвением сожжена
И ласковы лики событий.

Звенят колокольчики звёздных сердец
В сердцах одиноких поэтов,
И время чудес, как жучок-плавунец,
Плывёт от планеты к планете.

Он шёл от хаоса к порядку,
Взрывая звёздные миры,
Но внёс случайную загадку
В законы строгие игры,

Которым слепо подчинялись
И все вершители судеб,
И вызывающие жалость —
Все, кто бы ни были, и где б!

По граням хрупкого бессмертья
В пространство истин он прошёл.
Кто сомневается — не верьте!
Кто верит — тоже хорошо…

На первой истине споткнулся,
А на второй упал туда,
Где в ритме солнечного пульса —
В трёхмерном мире шли года.

Случайны стали все событья,
Когда-то вызванные им
Из тьмы послушного наитья,
Которым сам он был храним.

И снова хаос беспределен.
Загадка сделала своё:
Кружатся времена без цели
И замирает бытиё.

За кружевами белизны
Густое таинство заката
В смущенье льдистой тишины
Тоску пьянит огнём муската.

И лиловеет белизна,
На плечи вечера спадая.
Устами тьмы, устами сна
Целует небо стынь седая.

В морозных токах декабря
Луна свои полощет перья.
Тревожной полночи снаряд
Зима взрывает в подреберье.

И миллион живых миров
Во мне сливается в единый,
Который страшен и суров
Своей бездушной сердцевиной.

В котором нету божества
И нет времён преображенья
В живые мысли и слова,
В души свободные движенья.

Мне вернуться бы в тот ельник,
Где гуляет в тишине
Юность —
солнечный бездельник,
И спешит покой ко мне.

Где стоит хрустальным замком,
Возвышаясь до небес,
Обретённое внезапно
Ожидание чудес.

Чтобы гул моих печалей
И печальный стон разлук
Уместились бы случайно
В кукушиный робкий звук.