Эльвира Бочкова - Далёкое-близкое

Звучаньем жизни осиянна:

Твое в ней сердце – тук... тук... тук...

Покамест слышу этот ритм,

С трудом дающийся, нескорый, –

Он мне – надеждой и опорой

И обещаньем свежих рифм;

Покамест, словно в полусне,

Твои слова ласкают ухо, –

И жизнь в разгаре. Не потухла.

И белый снег на белый снег

Ложится ровно и легко,

Как новый день на день вчерашний...

И мне отдать себя не страшно

Во власть свободы без оков.

2

Осознала, отчаясь помочь:

Ты закопан в январскую землю.

«Даже смерть, – так сказал ты, – приемлю».

Я тебя повторяю – точь-в-точь.

Образ твой я лепила на слух.

Голос твой – в телефон – музыкален,

Хоть в него и вселился твой дух,

Дух творца, что не зол, – неприкаян.

Что же делать мне с жизнью моей?

Растеряла б ее по крупицам,

Чтоб не помнить, как мёл снеговей

По обмершим, потерянным лицам,

Что за гробом твоим, не спеша,

Шли, – в снегу, меж оград увязая...

... Ты не знал, до чего ж хороша

Я была не в летах, – молодая,

И твоей, и моей седины

Нет и не было в жизни сплетенья...

О тебе мои смелые сны

И несмелые сны ли? виденья ль? –

Ибо трудно сказать: наяву

Держишь ты мою белую руку?

Без тебя – как с тобою – живу:

Все хожу по заветному кругу

Из нечастых – непрошенных! – встреч,

Глаз твоих поддаюсь облученью.

... Мог любить бы, иль просто беречь,

По глазам моим веря прочтенью,

Что судьбе благодарна. И смерть

Не отнимет тебя никакая.

Мы в глаза научились смотреть:

Ты – в мои, я – в твои. Не мигая.

* * *

Хоть и остались у весны

От глыб льдяных всего лишь крохи,

Ей уповать дано на вздохи

Ветров, что сплошь просолены

Особой солью: солью вод

Морских, а также океанов,

Что не разъест, а рассосет

У льдов последних швы на ранах.

И человека исцелит,

Придаст плечам поникшим силы,

Чтоб донести – как жизнь велит! –

Достойно

тело до могилы.

НОЧНЫЕ ЗАРИСОВКИ

I

Какой покой!.. И на душе,

И в заполуночной природе.

Ни облачка на небосводе –

Вот строчка общая, клише.

Но в душу глубже загляну –

И что на донышке увижу?

Ту желтоокую луну,

Почти упершуюся в крышу

Столетней давности избы,

Из бревен сложенной отменных,

И все подробности резьбы

На потолке тесовом, стенах

Веранды...

2

Меня хотел ты уберечь

От искр ночного карнавала?

Там не одна звезда блистала

Смертельной мраморностью плеч.

Роилась звездная пыльца,

Околдовав ночную темень,

Когда, легко кружась со всеми,

Не открывала я лица

Того, кто звездный аромат

Вдыхал мужским, неробким вдохом, –

Не прикарманил звездный клад,

Его делил меж мной и Богом.

ГУМАНИТАРНАЯ ПОМОЩЬ

Яблок веточка полна:

Не легка, – тяжеловесна.

... Все же плавает она,

А не падает отвесно.

То ль по воздуху плывет,

То ль по морю поднебесья...

Осторожней! Тихий ход!

Плод к плоду подобран. Взвесьте!

Перестроечная Русь,

Это русский сухогруз

Загрузил плодами трюмы

Для некормленных бабусь,

Что ослабли и угрюмы?

ПОЭТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД

Тело слабнет – и душа

Воспаряет, ввысь стремится.

Ей за землю уцепиться

Смысла нет: здесь ни гроша,

И ни даже – боже мой! –

Нет корней, ничто не держит.

Только ввысь!.. Там – холод, свежесть.

И земля с небес видней.

На земле – в саду сарай,

Покосившийся, прогнивший.

В нем какой-то полунищий,

Неприглядный урожай.

Сотня ливней, сто дождей

Поливали землю в лето –

И ни яблока-ранета,

Ни улыбок до ушей

У расстроенных людей,

Озабоченных прокормом.

Весь июль, весь август – с громом!

(Не прогонишь гром взашей.)

Море шума – и добром

Не закончилось все это.

Яблок нет – и у поэта

Ручки нет с таким пером,

Что зовется золотым...

... Заменить его гусиным?..

Дело пахнет керосином

В лампу (внуку) налитым

Сорок лет назад тому

Дедом в дедовом дому.

ЧЕРНЫЙ ШМЕЛЬ ДА БОЖИЯ КОРОВКА

Розан цвел на холмике-могиле.

Шёлкова у розана головка...

Жили-были, белый свет любили

Черный шмель да божия коровка.

Жили-были, белый свет любили...

У шмеля – и ловкость, и сноровка!

Отдыхая, складывал он крылья

Точно так, как божия коровка.

А взмывая ввысь с тугой травинки,

Раскрывали та и этот крылья

Сразу, во всю ширь их: без запинки,

Без боязни выси, без усилья.

Но шмелю злой век подрезал крылья:

Оземь шмель ударился смертельно.

Жили-были, белый свет любили...

... А коровка божья – беспредельно.

* * *

Все чаще советы даю, а сама

Не вижу, как жить.

В болящее сердце вселилась зима

И путает нить –

О нет, не наезженных жизнью дорог,

А тропок лесных –

Для мачехи-жизни и то – недотрог.

... Что спрашивать с них,

Когда и ступить-то не могут без слов

О том, что они

Земли украшенье, а жизни основ

И знать не должны,

Что тайные соки в деревьях зимы

Ночуют – и пусть!

(... Ты только синиц, снегирей накорми

Их семечком, Русь.)

Не будет меня – ну и что же с того?

Спасти не смогла

Я даже любимого... Образ его –

Та стройность ствола

В морях-небесах разветвленной сосны.

С корой золотой,

Упавшей на девственный снег – белизны

До боли глухой.

* * *

Не уходила от зимы.

И с неизбежностью заносов

Смирилась. В жизни без запросов

Не от сумы, так от тюрьмы

Ушла, – как в сказке колобок –

От внучки, бабушки и деда...

А с милым сладкая беседа

Пошла, как ласка, явно впрок.

Когда двоим невмоготу

Бороться с позднею любовью,

Не сон приходит к изголовью, –

Полет и вера: я расту.

И я росла не по часам,

Росла, как в детстве, по минутам.

И просыпалась с каждым утром

Чуть ближе, ближе к небесам.

* * *

... И вот – уже жизнь на излете,

А все не предвижу конца.

О чем, обессилев, поете,

Вы, с жилой трудяги-творца?

О смерти?.. Ужель – о бессмертье?

Покуда у жизни в долгу,

Отправьте же детям в конверте

Одну, но живую строку

О смысле, вернее – о сути

Падений и взлетов своих,

И о предпоследней минуте,

В которой задуманный стих

На ноте такой оборвется,

Что будет другими взята,

Как капля воды из колодца,

Что в век загрязненья – чиста.

СОДЕРЖАНИЕ