Эльвира Бочкова - Лето осени

...И вот – у скромного погоста

Его земли целую горсть.

Ушел – и встало все на место.

Ушел навек – и разрубил

Стальным ребром мужского жеста

Тот узел, что меж нами был.

И мне закрыл мой путь к другому,

Кто в мыслях, может, и возник,

Погостом слишком близким к дому,

Коль – через стройку – напрямик.

Уж сколько зим, уж сколько весен

Прошло, а вижу наяву –

Как гибнет ликом светоносен...

...С тех пор – во тьме вины живу.

* * *

Уходит музыка из тела.

Уже походка тяжела.

Зачем – почти до слез – хотела

Те, за спиной, иметь крыла

До самой старости?.. А может,

Едва касаяся земли,

С пристрастьем думала: поможет

Касанье музыку продлить?

...Перебирать земные струны –

Как бы взъерошивать вихор

Тому, кто в жизни – в годы юны

Не слышит музыки в упор,

Тому, кому ветров кантаты

Во славу сосен, их корней –

Всего лишь только варианты

Бессчетных дней?

два монолога

1

Дай, Боже, разума! – прожить

Мне полосу дождей безбожную!

Когда дожди устанут лить –

Мой долг их чувствовать всей кожею

Еще десяток лет спустя...

...Насквозь пропитан сумрак влагою!..

Жила бы если б не грустя,

Я не была бы русской бабою.

А кем была бы?.. Да никем.

И возвышаться нет желания.

Сейчас — хотя б не манекен

И не загадка мироздания.

И мне лить слезы, причитать

По тем сынам в руинах Грозного!..

(Остались, скорчившись, лежать

В наплывах воздуха некрозного.)

Я бабий пестую порыв

К Любви... Неужто, ей скудея,

Всесильна Женщина Россия,

Им лица смертью остудив?

2

Да будет марта снежный наст

Разбужен музыкой капели!..

Наступят марты и апрели,

А счастья, может, Бог подаст.

Так скажут гражданам и мне

Отцы кремлевские с экрана.

...Хоть жировать народу – рано,

Я «пожирую»... На волне –

Нетленный парус: в чуткий сон

Вошел он – вплоть до горизонта.

«Горячих точек» – нет. Нет фронта.

И ветром друг не унесен

Туда, где нет ни зим, ни лет.

...Заштриховать от жизни след

С зарубцевавшимся инфарктом –

И по волнам-морям – за мартом,

Презрев на пиршества запрет.

сон в мае

Жестока эта белизна,

Что в плен берет, и – ослепляя,

Мне не дает хотя б узнать

Длинна ли ночь в покоях мая?

Снегов ночуют лепестки

В садах седых под облаками,

И зажимает грудь в тиски

Мне страх... Он выдаст с потрохами

Меня, хотящую тонуть:

Войти в снега, как входят в пену

Прибоя, пасть ему на грудь –

И уступить безволья плену.

* * *

Как странно жить, тебя не видя,

И говорить, что ты – вблизи.

...Из старых книг возникни, витязь,

Старинным пылом порази!

Характер твой на память зная, –

Не доброту – отвагу чту.

...А власть черемушного мая

Как будто чую за версту.

Май – он из жизни, не из книжек.

Ладони женщины горьки.

В них – лепестки – белей манишек,

Но не белей ее руки.

* * *

...Дай мне руку!.. Ведя, не сбивай

Ты меня, ради Бога, с пути.

К неразумной на подступах – май,

Иван-чаю в охотку – цвести.

Значит, время – дыханью, что лед,

Покориться дыханью огня:

Разжигай же – всю ночь напролет! –

Ту, что с жаром назвал «головня».

Значит, время – и мне, и тебе

Оставаться до смерти вдвоем:

Нет поверженных в этой борьбе –

Мы играем, как дети, с огнем.

* * *

Как мне сказать о том, что я жила,

Ни черных дней, ни белых не считая?

...Уже живу от мая и до мая,

Вернее – от тепла и до тепла.

...А впрочем, май мне нужен и такой:

Пусть солнце льет настой медовый в море!

...С безумством волн, герой мой, раззадорясь,

Поборется, – возьмет свое с лихвой.

Над запредельным вымахом скалы

Проходит солнце... По второму кругу.

...Из мор вышел, протянул мне руку –

И выдохнул: «Летим! Ведь мы – орлы».

сны о милом

1. Сон первый

В сне о предчувствии разлуки,

Не укоряя власть любви,

Скрещу с Его руками руки –

Шепну: «Меня переживи».

А после – сон, собрав всю волю,

Смахну с пылающего лба.

...Рыдал в том сне мне в грудь, –

а болью

Я наслаждалась, как могла...

Мне было сладко... Как же сладко!

И, исключив из яви смерть,

Пыталась в сонник я украдкой

Еще три месяца смотреть.

2. Сон второй

Вижу во сне:

Страстный взгляд заметает метелью,

Ибо лицо твое временем плохо проявлено.

Будто не маслом писали его, – акварелью:

Бледность смертельная

Начисто застила главное.

В жизни своей ты

Не мог оставаться бесстрастным

К женщине, нежностью чьей

Был пленен, а верней – околдован.

С ней ты быть мог удивительно разным:

Не подберет твоя женщина

Этому, веришь, ни слова.

Все – в пелене –

Столь ослаблено женское зренье...

Ты для нее в эти долгие-долгие зимы –

Ты не потеря, любимый,

А ты — обретенье

Мысли, что ходим под Богом

И Богом хранимы.

Ты растворился во всем, чем жива:

Лишь тобою и дышит!

Все – напряженье:

И нерва ночного, и слуха...

Жестью играет метель

На отзывчивой крыше,

Ломится в окна

И охает, словно старуха.

...Где уж там сон,

Если время бессонниц

Все по местам расставляет,

Потворствуя яви!

...Цепь перемен, переделов

И жестких бескормиц

Для снегирей,

На чьи грудки

Сам Бог наплескал киновари.

Азбукой Морзе дай SOS,

Попроси о спасенье.

Фортку откроет –

И белую руку – на волю...

В темную полночь –

С субботы на воскресенье –

С гостем разделит

Та женщина трапезу вдовью.

3. Сон третий

На обольщение жизненным сном

Копят душевные силы?!

Время зациклиться лишь на одном:

День проходил в этой жизни за днем –

Недалеко до могилы.

...Вот он, безоблачный вечный покой!

(Помню, мой кровный, о встрече.)

Холмик высокий – такой молодой, –

Косит и косит кузнечик.

К холмику если приткнуться щекой

С родинкой – божьей коровкой, –

Милого сердце – тук! – тук – под рукой...

...Сон или яви уловка?

4. Сон четвертый

...Как звал туда!.. Боясь, что мне

Здесь, на земле, не станет в радость

Плодоносящий шалый август:

Сам – запах яблок на волне

Ветров, кативших с северóв

Одним сплошным девятым валом...

...Моих достиг он берегов –

И покорил забытым жаром.

* * *

...Чужой, немилый человек...

Жила-была и вдруг – такое!

Чужого кинуть бы навек,

Да навсегда лишусь покоя.

Его шаги я стерегу

И улыбаюсь, в дом впуская...

К нему тянусь, себе же лгу,

Себя за тягу презирая.

Какая тайна в тяге той?

Неужто – бездна интереса

К душе, где нету ни пореза,

Ни раны, йодом залитой?

* * *

Лишь любимого я обрела,