Эльвира Бочкова - Путь к дому

Ветреные ласточки не знали.

И тогда б в луче – прямой, отвесный! –

Из песка и глины белой-белой

Строили б чертог:

чертог небесный

Для крылатых жителей Вселенной.

* * *

Владимиру Жильцову

Не печалясь,

Ушёл, как положено магу.

Надоело о счастье в стране говорить,

Где однажды ты сам

Потерял в голом поле отвагу

Быть с забралом, с доспехами рыцаря быть.

Ты ли был на коне?!

По земле ты ступал, тяжелея

Телом пахаря,

Зёрна оставив мечте.

Станет полночь, в тепле

Звёзды вешние сея,

Одеваться в туман,

Належавшийся впрок в борозде.

И черёмухи цвет

Не покажется снегом последним,

А прикинется инеем, лёгшим на синий висок.

…А ещё говорят,

Что на старости юностью бредим,

Что – ложится костьми

Не за что, ибо жизни своей поперёк.

* * *

На тропке – костёр из засохших ветвей:

Остаточки старого сада.

На той же сосне прёт из трещины клей:

Считай, что за старость награда.

Жевала в некормленом детстве смолу –

Вкуснее любой карамели!

…А жадный вьюнок – затаился в углу,

Его извести не сумели.

На то он и прозванный дедами «вьюн»:

Свободен в любую эпоху.

Затмению солнц и затмению лун

Угоден, – без думы засохнуть.

Питается соками зрелых корней,

Что в поте лица добывают

И «ягоды волчьи», и бедный кипрей, –

А сам себе всласть поживает.

* * *

Век несётся столь стремительно! –

Нам его не обуздать.

Верю солнышку –

медлительно

Стало в Волгу западать.

Светит, будто прокажённое! –

Все сожжёт и… трын-траву.

В день войны его лишённая,

Вовсе в дыме проживу.

Мне не весело, не радостно.

Крот приполз на солнцепёк:

На конце сухого августа

Ищет тонкий ручеёк.

Ручеёк едва ли сыщется –

Скрылся в гари дымовой.

…Мне – как в день последний пишется:

Водит жизнь моей рукой.

* * *

Вчерашний дождь – дитя прогноза –

Не состоялся, хоть ждала.

Опасной засухи угроза

Своё – реальное! – взяла.

На волю вылезли соседи –

Полить из бочки огурцы,

Которых – пруд пруди…

Намедни

Так расплодились, стервецы!

А жаль не их, скорее – руки,

Что напрягались каждый день,

Покамест засухи-разрухи

Над садом властвовала тень.

МОБИЛЬНИК

Стучит в окно полночный ливень,

То бросит в жар, то бросит в дрожь.

Мобильник снова не мобилен:

Звонит, а слов не разберёшь.

Не всё сказал? Доскажет после.

А может, думал, да не вслух?

Глаза мне застят молний грозди,

А гром – как будто бы потух.

А что ещё? Скрипит крылечко:

Разбилась вдребезги доска.

…Что за стеною ливня

речка

Гудит, – проблема для виска.

Весь напряжён… И жила вздута,

И боль пройдёт наверняка.

…А не пройдёт, – дождётся утра,

А я – из космоса звонка.

* * *

Видно, время забыть

Мне под солнцем последнее место.

Остаюсь при своих,

Напитавших мне сердце дождях.

Я пока не наседка:

Слетевшая в полночь с насеста! –

Закудахтала всё же спросонья,

Вернее сказать, впопыхах.

Я ещё поборюсь

С одолевшим на час невезеньем.

А быть может, мой опыт –

Для многих заветный урок.

Дождик бьётся – и пусть! –

О крылечко с отчаянным рвеньем

И промочит насквозь

Тот, просевший уже потолок.

И останется мне –

Как святое доверие к жизни –

Эта в полночь размытая,

Серая тема пятна,

У которой лицо –

С несомненною долей харизмы, –

А дождливая тень

Еле-еле неверью видна.

МУЖЧИНЕ-ПОЭТУ

О женщинах,

Мужчин сильнее силой,

Едва ль напишет крепкое перо.

О ней – твоей единственной и милой! –

Расскажешь жизни… если рассвело.

Дождись, поэт,

Луча сквозь гущу теми,

Хотя к глазам закатное пятно,

Приблизившись,

закажет путь поэме,

Где нет конца, его сведя на дно.

Бессилие воинственного века

Сгодится, чтоб упрочилась хула.

…А милая – замысливает

с века

Переселить в покои снов крыла.

* * *

От свалившейся с неба усталости,

От напавшей на местность жары

Мне, безликой, пригрезится в августе

Листопад из вишнёвой коры.

Просыпается слово дремотное

И глаза, что на месте сыром.

…А строка оказалась короткою –

Зашагала к зиме напролом.

К ней, к зиме, как к Отчизне привыкшая,

Ожидаю, когда запуржит.

…Если кинусь за зимнею вишнею,

То, пожалуй, она закровит.

бомжи

Роковыми часы покажутся:

Эту ночь проживу с трудом.

…А потом – и стихи улягутся,

На покой уйдут, в бурелом.

Были дни посветлей – магнитные:

Солнце – дикое, вырви глаз!

Остальные – теперь забытые,

Видно, бывшие в самый раз.

Вновь в цене на Руси погосты.

Вам, лежащим в земле сырой,

В тесноте – не в обиде! –

просто

Знать, как действует домовой.

Окопался в избе заброшенной.

…Вот напрягся – пришли бомжи.

Закусь им досталась задёшево:

Подпиталися и – лежи!..

* * *

По земле бездыханной кочуя,

Вожделея прозрачной воды,

Кто до цели дошёл,

окочурясь

От надежд, их сочтя за труды?

Не елейные запахи рая,

И не яблочки в райском саду, –

Я земле, от себя предлагая,

Дам печаль, если вправду найду.

Только влажное таинство строчек,

Растворяя каменья нутра,

В горле кляп превращает в песочек,

По которому речь потекла.

* * *

Конец жары, а я тому не рада.

Что ждёт старуху в будущем, потом?

Цепь-вереница чудо-листопада

И ветер с лисьим огненным хвостом?

Как ей дойти ногами до сарая,

Шагнув в хаос с родимого крыльца,

Чей скрип ночами душу надрывает

Продуманным предчувствием конца?

* * *

Останусь ли в сердце твоём,

А не в строчках?

Здесь каждый способен

Сквозь строки читать.

…Осенний закат над сосною –

Короче,

Чем пламя восхода,

Чтоб глаз напрягать.

«Забудь о восходе», –

Сосновой вершины

Доносятся сверху простые слова.

Мы все

В неосознанной вере повинны,

Поскольку словами вершит синева.

Как медлят прийти

На Вселенную ливни!

Вот – качка в погоде –

Как на́ море шторм.

Не все

В умозрительной вере повинны,

Но солнышко застило

Нам окоём.

И, может быть,

Песни о жизни не стало б,

Когда б не пугающе гибельный шар,

А солнце в иные миры западало,

Нещадно кровило,

Чтоб выпустить пар.

* * *

Не весело жить в развесёлой Отчизне,

Где каждый избавить себя норовит

От мыслей – пусть нищей, но всё же о жизни

В лесах, на горах, – не на острове Крит.

Не каждая птица мороза боится,

Но каждая горка в зиме – изо льда,

Что славно под солнцем России искрится,

Под крики из глоток: «Была не была!»