Владимир Каменцев - Океан. Выпуск пятый

Если кому-либо посчастливится оказаться летом в австралийском городке Спрингвейл, он увидит удивительную регату. Множество лодок на его глазах устремятся вниз по одному из притоков реки Дайамантины, а спортсмены, как и положено на состязаниях, будут нажимать изо всех сил, надеясь первыми прийти к финишу. И что же здесь удивительного? Только одно. Январь в Центральной Австралии — месяц засушливый, поэтому и Дайамантина, и притоки ее полностью пересыхают. Регата же — традиция давняя, и нарушать ее обидно. Поэтому лодки остаются лодками, только у них нет ни парусов, ни весел, ни… днищ. «Гребцы» становятся внутрь, подхватывают свое суденышко за борта и скамейки, раздается команда «Старт!» — и только пыль стоит столбом над высохшим руслом притока реки Дайамантины.

В северной части Атлантики недавно выловили очень крупную акулу. Внутри у «санитара морей» обнаружили целый склад: алюминиевый суповой котел, две бутылки из-под лимонада, металлическую банку с завинчивающейся крышкой, сигнальный фонарь, прорезиненный плащ, пару поношенных теннисных туфель, пластмассовый портсигар, угломер Циммермана, барабан с девятью метрами толстой черной бумаги и несколько метров нейлонового троса…

Сказочку о греке, который ехал через реку, знают все. А следовательно, и наиболее простой способ ловли раков тоже. Но как поймать, скажем, омара? Хотя омар тот же рак, он очень большой, и клешни соответственно у него не маленькие, так что палец в воду без риска не сунешь.

Американские рыбаки, промышляющие омаров в заливе Мэн, применяют для этой цели специальные верши — клетки, изготовленные из дубовых планок (много раз пытались ель использовать, да не получается — слаба больно). Верша для омаров — сооружение сложное. Состоит она из двух частей — «кухни» и «салона». Привлеченный приманкой, омар забирается в воронку из прочной сетки, ведущую в «кухню», и… неожиданно для себя оказывается за деревянной решеткой. Приманка некоторое время привлекает его внимание, но надо ведь и на свободу выбираться. Самый простой путь для этого — небольшое отверстие в задней стенке. Омар, разумеется, не знает, что за этим отверстием не воля, а «салон», откуда назад дороги нет.

Больше всего ценятся омары средней величины — от 700 граммов до полутора килограммов, те, которые умещаются на блюде. Но, если повезет, можно вытащить и «некоммерческого» гиганта, например вроде, того, что был пойман в 1956 году близ Лонг-Айленда. Рекордсмен весил чуть ли не двадцать килограммов! Рыбаки, впрочем, верят, что в прибрежных водах обитают и 30-килограммовые голиафы. У таких не клешни, а настоящие резаки. И какую вершу в этом случае использовать — непонятно: может, из дубовых прутьев, а может быть, и из стальных…

Гренландские киты, как и многие морские животные, — существа словоохотливые. Правда, язык, на котором они общаются, — пощелкивания, свист, невразумительные шумы, слышимые в гидрофон, — человек пока еще не в состоянии расшифровать. И хорошо, если бы все упиралось только в звуки! Но возьмем, например, явление, которое у моряков Атлантики носит название «хвостохода». Кит зависает в воде головой вниз, так что над поверхностью виден только хвост, и медленно передвигается, куда ему надобно. Время от времени хвостовой плавник оглушительно хлопает по воде. Как это можно объяснить? Одни натуралисты утверждают, что в таком положении китам удобнее питаться на мелководье, другие считают, будто бы это поза для отдыха: порой животные «стоят на голове» двадцать минут и более. Однако вот что интересно: достаточно одному киту из стада увлечься «хвостоходом», как ближайшие соседи тут же следуют его примеру. И тоже шлепают хвостами по воде. Может, это просто задушевная «беседа» после сытного обеда?

Летом 1975 года необычное скопление белых, или лунных, медуз было отмечено в районе порта Бостон и далее к северу, вплоть до граничащего с Канадой штата Мэн. Хотя в июле — августе их численность увеличивается ежегодно, в 1975 году количество этих животных в десятки, а то и сотни раз превышало обычный максимум.

Во внутренней части Бостонской гавани воды буквально кишели медузами, причем размеры тела многих особей достигали 50 сантиметров, что также существенно превышает обычные нормы. В середине июля бостонская электростанция была вынуждена прервать работу, так как ее водозаборная система, расположенная в устье реки, была полностью забита телами медуз. Пляжи и набережные многих городов в штате Массачусетс, Мэн и Мэриленд были усеяны их трупами.

Экология этого вида изучена слабо, и причина столь резкого роста численности и размеров медуз остается неизвестной.

Закон одного из племен, живущих на острове Понтианак около западного побережья острова Калимантан, грозит смертной казнью каждому, кто попытается спасти тонущую женщину. Жители острова не являются женоненавистниками. Но они гордятся тем, что их женщины прекрасные пловчихи. Справедливости ради следует отметить, что за время действия закона ни одной женщине не грозила опасность утонуть.

Рыбаки французского порта Сен-Мало никогда не берут первую рыбу, пойманную в начале путины. Они выливают ей в горло полбутылки вина и бросают обратно в море. Они считают, что ее сородичи, почувствовав запах вина, устремятся к поверхности моря, горя желанием быть пойманными.

Русские торпедисты всегда отличались высокой выучкой. Про одного из них, главстаршину Багрова с подводной лодки «Пантера», рассказывали, что однажды он удивил весь Кронштадт, выйдя в гавань на шлюпке, запряженной… двумя торпедами. В руках он держал вожжи, привязанные к воздушным куркам торпед, и, по свидетельству очевидцев, превосходно управлял своей упряжкой.

В 1784 году японец Хунасуке Матусяма отправился с несколькими товарищами на поиски сокровищ. Однако их корабль потерпел крушение, и друзья очутились на небольшом коралловом островке в Тихом океане. Умирающий от голода и жажды Хунасуке нацарапал на дощечке свою трагическую историю, положил дощечку в бутылку и бросил ее в море. Океан с невероятной точностью доставил депешу на берег вблизи деревни Хиратемура, где родился Хунасуке, спустя… 150 лет со дня ее отправки.

Однажды, находясь за границей, Петр I совершал морскую прогулку на парусном ботике. Вдруг налетел шквал, едва не перевернувший судно. Когда иностранцы посоветовали Петру возвратиться на берег, он с улыбкой ответил: «Я еще не слыхал, чтобы какой-нибудь император утонул».