Владимир Каменцев - Океан. Выпуск пятый

Мы вошли в азарт и, посылая проклятия по адресу уже сто раз проклятых гитлеровцев, выводим катера на боевой курс.

У всех одна мысль: только бы успеть выйти на дистанцию залпа и точно выпустить торпеды. Сближение продолжается около десяти минут. Сейчас можно признаться: тогда они нам показались часами…

Три шнелльбота вырвались в лобовую контратаку на флагманский катер. Александр Горбачев открывает интенсивный артогонь и быстрым маневром за дымзавесой продолжает сближение с целью — крупным транспортом, который отчаянно отстреливался из двух своих пушек и нескольких пулеметов. Один снаряд разорвался у кормы катера, обрушив на палубу каскад воды. Другой разбил баллон дымаппаратуры и воспламенил несколько шашек.

Катерного боцмана — недавно прибывшего из учебного отряда молодого матроса Сергея Огурцова — опалили и кислота и огонь, но он, сжав зубы, сбрасывает за борт баллон и шашки.

Дистанция до транспорта между тем сокращается до четырех кабельтовых. Море кругом кипит. Еще десять секунд — и даю команду «Залп!».

Под ногами знакомо вздрогнула палуба — из обоих аппаратов вышли торпеды. Стрелка пущенного мною секундомера едва успела пройти двадцать седьмое деление, как мостик транспорта скрылся за высоким столбом черного, как уголь, дыма, смешанного с серыми клубами пара. Переломившись пополам, пароход пошел в свой последний путь — на дно Баренцева моря.

Осколки снарядов бьют по бронированному козырьку пулемета. Ложимся на курс отхода. Проскакивая на бешеной скорости сквозь наставленные повсюду дымзавесы, мы беспрерывно натыкаемся на вражеские сторожевые корабли и шнелльботы и вступаем с ними в короткие артиллерийские схватки. Наконец удалось выйти на чистую воду. Надо разобраться в обстановке.

На моем флагманском торпедном катере осколком снаряда смертельно ранен в голову радист — пожилой уже, призванный из запаса, имеющий двух детей, старшина 1-й статьи Тертычный. Около него безуспешно хлопочут Александр Ильич Зонин (мужественный и бесстрашный советский писатель, бывший в то время на Северном флоте военным корреспондентом) и помощник командира катера — молоденький белоголовый лейтенант Владимир Барбашов. Владимир сам ранен. Все, кто держится на ногах, обслуживают механизмы, устраняют многочисленные, но, к счастью, не очень серьезные повреждения.

Я все же старался и во время атаки держать в памяти общую картину боя. Из радиопереговоров знал, что между катерами старших лейтенантов Лихоманова, Чепелкина и наконец-то дорвавшегося до настоящей схватки Бочкарева и несколькими кораблями противника идет жестокая борьба. Катера вышли в голову конвоя, но попали под губительный огонь двух эсминцев, охранявших большой транспорт. Бочкарев скрылся за дымзавесу, а через несколько десятков секунд вновь из нее выскочил и удачным торпедным выстрелом оторвал эсминцу полубак. Корабль немедленно перевернулся и быстро пошел ко дну — Бочкарев считал себя отомщенным! Лихоманов вступил в тяжелый поединок с другим эсминцем и одержал победу. Используя благоприятную обстановку, Чепелкин атаковал транспорт с короткой дистанции и тоже потопил его.

Катер лейтенанта Ивана Никитина был сильно поврежден, среди команды имелись убитые и раненые. Но ему удалось завершить атаку и потопить сторожевой корабль. На отходе, отбиваясь от преследования шнелльботов, катер временно потерял ход, но сумел ликвидировать повреждение и успешно выйти из боя. Находившийся на этом же катере наш парторг Константин Никитин сделал перевязки нескольким раненым, а потом стал к мотору, заменив тяжелораненого старшину.

Лейтенант Виталий Юрченко не растерялся, когда атаковал танкер, шедший в хвосте конвоя, но промахнулся.

Такой команды, наверное, добрую сотню лет не слышали на морях, но Юрченко приказал:

— Идем на абордаж!.. Абордажной группе на нос!..

На корабле понимали командира с полуслова.

Катер лихо подскочил к танкеру, несколькими пулеметными очередями принудил его остановиться и высадил абордажную партию. Гитлеровцы разбежались по судовым помещениям и заперлись в них. Забрав документы из штурманской рубки, моряки заложили в машинное отделение несколько подрывных патронов, подожгли фитиль и быстро отошли.

Обо всем этом необычном событии Юрченко периодически взволнованным голосом докладывал по радиотелефону. Вот он восторженно воскликнул:

— Взорвался! Ох и красиво взорвался! — И далее, уже деловито: — Имею одну торпеду, что делать?

Увлекшись охотой за танкером, Юрченко оторвался от нас, потерял ориентировку и поэтому не мог сообщить свои координаты.

Даю ему указание: следовать в южном направлении, искать и атаковать корабли конвоя.

Район боя был так сильно задымлен, что определить, где свои, где чужие, да еще в условиях интенсивно ведущегося всеми кораблями артиллерийского огня, было чрезвычайно сложно. Прорезав несколько дымовых завес, Юрченко обнаружил один из уцелевших транспортов и ринулся на него в атаку.

Неожиданно из дыма вынырнул вражеский сторожевик и почти в упор дал по катеру несколько пушечных выстрелов. Катер резко сбавил ход, но успел подвернуть на боевой курс и выпустил в своего противника торпеду. Через несколько секунд сторожевик взорвался и начал тонуть. Но и наш катер оказался в безнадежном положении. Снарядом ему оторвало часть кормы, и в образовавшуюся огромную пробоину неудержимо хлестала вода. А к катеру шли еще четыре немецких шнелльбота.

В эфире прозвучали последние слова Виталия:

— Расстреливают в упор! Прощайте, това…

Командую:

— Всем катерам и истребителям искать Юрченко и оказать ему помощь…

Проходит полчаса. Час. Все попытки спасти попавшего в беду товарища оказались безуспешными. С тяжелым сердцем подчинились мы приказу комбрига о возвращении в базу…

Вся группа, отбиваясь от назойливо преследующих нас сторожевиков и «охотников» противника, начала общий отход в восточном направлении. Береговые посты ПВО предупредили: в воздухе появилась большая группа истребителей врага, следующих в район нашего местонахождения. Очевидно, немцы задумали атаковать нас с воздуха и отомстить за разгромленный конвой.

Проскочив несколько миль, мы вышли в среднюю часть Варангер-фьорда. Облачность рассеялась, и в ясно-голубом небе видим около трех десятков самолетов, кружащихся на разных высотах. Это наши верные друзья-летчики вели бой с немецкими истребителями, не допуская их к катерам.

Ожесточенная схватка продолжалась минут пятнадцать. Вражеские самолеты ушли. Мы продолжали свой путь и вскоре возвратились в базу…

На войне счастье победы редко бывает безоблачным. Так было и на этот раз. Мы потеряли несколько человек убитых и раненых, а также катер лейтенанта Виталия Деомидовича Юрченко со всем его экипажем. Я очень переживал эту тяжелую для нас утрату и с горькой душой принял поздравления командующего флотом, комбрига и своих сослуживцев с боевым успехом и представлением нас к новым наградам.