Владимир Каменцев - Океан. Выпуск пятый

С этого момента телеграфист «Эклипса» ни на минуту не переставал думать о попавших в беду соотечественниках. Он проявил поистине нечеловеческое терпение, добиваясь ответа судовых радиостанций, и, когда наконец связь была установлена, с 8 утра и до полуночи, а иногда и ночью слушал их работу, следил за местонахождением дрейфующих кораблей и их состоянием. Когда «Эклипс» благополучно достиг Таймыра и встал на зимовку, Иванов, при горячем участии всей команды, приступил к осуществлению своего дерзкого замысла: во что бы то ни стало преодолеть расстояние и донести до Петрограда весть о тяжелом положении экспедиции Вилькицкого, просить у Родины совета.

И вот 6 января 1916 года стало праздником для моряков всех трех судов, а ответ Югорского Шара — лучшей наградой телеграфисту.

В дикой арктической природе есть своя неповторимая красота. Когда крылья полярной ночи на долгие месяцы накрывают моря и земли Арктики, на небосклоне вспыхивает иллюминация полярного сияния. Ничто в мире не может сравниться с ошеломляющим изобилием и тонкостью его красок. Будто кто-то щедрой рукой бросил ввысь кусок тончайшего шелка, и он разворачивается в полнеба, переливаясь волшебными красками. Они плывут, мерцают, гаснут и вспыхивают вновь.

Судовой телеграфист ненавидел полярные сияния, нарушавшие работу радиостанции. Не слышал он, не слышали и его. А работы, особенно в январе и феврале, было чрезвычайно много. Теперь «Эклипс» стал передаточной инстанцией. Моряки телеграфировали домой, Иванову приходилось передавать обширную научную информацию, вести переговоры между Вилькицким, Свердрупом и Петроградом о мерах по предотвращению гибели людей на «Таймыре» и «Вайгаче». Положение этих судов по-прежнему вызывало большую тревогу.

Во время сеансов радиосвязи с Югорским Шаром передатчик испытывал такую нагрузку, что искра в контакте ключа Морзе переходила при размыкании в вольтову дугу, и уже через две недели платиновые контакты совершенно сгорели. Запасных не было. Работал на самодельных, нарезанных из красной меди.

Так в напряженном труде прошли долгие зимние месяцы.

Накануне бушевала пурга. Казалось, ветры всех румбов бросились разом на вмерзший в заливе корабль. Бессильные раздавить его льдами, они словно сговорились завалить барк грудами снега, порвать его снасти, сокрушить стройные мачты.

Несколько дней подряд над заливом свирепствовала буря, и когда она внезапно стихла, с трудом выбравшиеся на палубу полярники нашли свое судно основательно впаянным в мощные сугробы. Снег засыпал его по самый планшир крутыми, словно застывшими на взлете волнами, уперся в надстройки.

Но было что-то новое, едва ощутимое и в этом привычном снеге, и в холодном небе, во всем народившемся новом дне, что заставляло насторожиться. Что-то незначительное, едва приметное надломилось за эти дни в могучем механизме суровой природы, и чуткие, истосковавшиеся сердца уловили эту перемену. Не сразу поняли зимовщики, что холодный воздух стал тяжелее и мягче, он не обжигал потрескавшихся губ, не колол почерневшие, обветренные щеки. В Арктику пришла весна.

Вскоре начались легкие оттепели, а вместе с ними и туманы.

Зимовка кончилась на редкость благополучно. Большая часть продовольствия для экипажа «Эклипса» была приобретена у Руала Амундсена, собиравшегося в полярную экспедицию, но отложившего ее. Питание было разнообразным, и моряки, отлично знавшие, что такое цинга, теперь добрым словом вспоминали специалиста по питанию в полярных условиях профессора-физиолога Торупа, немало потрудившегося над их снабжением.

29 апреля весь личный состав «Эклипса» был на ногах раньше обычного. Провожали командира. Свердруп, как и трое его спутников, одетый в теплый меховой костюм, отдавал последние приказания, тщательно проверял нарты и ездовых собак. Некоторых собак он браковал, и их тут же заменяли другими. Путь предстоял нелегкий. Впереди 250 километров мертвой ледяной пустыни с бесчисленным количеством торосов, с полыньями, озерами обнаженного льда. Выдержат этот путь только самые крепкие. К концу отбора в упряжке осталось 24 собаки.

И вот уже сказаны последние слова. Упряжки одна за другой трогаются с места.

Долго смотрел им вслед Дмитрий Иванов. Потом влез на планшир фальшборта и стал медленно подниматься по вантам грот-мачты. Нужно проверить ослабшую от частых ветров сеть антенны и потом сообщить на «Таймыр» и «Вайгач», что Свердруп вышел на помощь.

Из «вороньего гнезда» видно далеко вокруг. Вот выпал из-за большого тороса, выросшего у самого входа в залив, колеблющийся пунктир собачьих упряжек, пересек чистое поле и снова, теперь уже совсем, скрылся за мысом…

Известие о том, что «Святой мученик Фока», вернувшийся в Архангельск в августе прошлого года, подобрал по пути штурмана Альбанова со «Святой Анны», телеграфист принял еще зимой. Оказалось, что слишком далеко на Север увлекли ее от Ямала дрейфующие льды. Помочь было невозможно, но никто из моряков «Эклипса» не мог освободиться от чувства своей вины перед моряками «Святой Анны». Никто не говорил о нем вслух, но оно преследовало их и в уютной каюте, и на крепкой смоленой палубе «Эклипса».

Поиски «Святой Анны» и «Геркулеса» продолжат теперь суда «Герта» и «Андромеда», которые так и не смогли встретить и снабдить углем «Святого мученика Фоку». Сжигая себя в собственных топках, «Фока» с трудом вернулся в Архангельск с оставшимися в живых участниками первой русской экспедиции к Северному полюсу.

А перед моряками «Эклипса» была поставлена новая ответственная задача — предотвратить трагедию, на грани которой оказалась гидрографическая экспедиция в Северном Ледовитом океане. Судя по всему, положение ее и весной оставалось незавидным. Возможность второй зимовки не исключалась, а запасы продовольствия подходили к концу. Многие члены экипажей «Таймыра» и «Вайгача» были больны и не смогли бы вынести второй зимовки. Учитывая эти обстоятельства, а также и то, что во время сильного летнего торошения льдов оба основательно покалеченных судна могут быть раздавлены и погибнуть, решено было часть команды и трех офицеров санным путем перебросить на «Эклипс». Из Дудинки с тысячью оленей должен был в скором времени выйти известный промышленник Бегичев. Перевалив хребет Бырранга, он достигнет «Эклипса» и переправит людей на Большую землю.

В случае необходимости программа спасения, разработанная Главным гидрографическим управлением, предусматривала эвакуацию на барк всего личного состава экспедиции. За первой партией и отправился на собаках капитан Свердруп. Вместе с ним ушел неугомонный Кнудсен.