Артюр Рембо - Стихи

Ее обрели. Что обрели? Вечность! Слились В ней море и солнце!

О дух мой бессмертный, Обет свой храни, На ночь не взирая И пламя зари зари.

Ведь ты сбросил бремя -Людей одобренье, Всеобщий порыв... И воспарил.

Надежды ни тени, Молитв ни на грош, Ученье и бденье, От мук не уйдешь.

Нет завтрашних дней! Пылай же сильней, Атласный костер: Это твой долг.

Ее обрели. Что обрели? Вечность! Слились В ней море и солнце!

X X X

Я превратился в баснословную оперу; я видел, что все существа подчинены фатальности счастья: действие -- это не жизнь, а способ растрачивать силу, раздражение нервов. Мораль -- это слабость мозгов.

Каждое живое создание, как мне казалось, должно иметь за собой еще несколько жизней. Этот господин не ведает, что творит: он ангел. Это семейство -- собачий выводок. В присутствии многих людей я громко беседовал с одним из мгновений их прошлого существования.-- Так, я однажды полюбил свинью.

Ни один из софизмов безумия -- безумия, которое запирают,-не был мною забыт: я мог бы пересказать их все, я придерживаюсь определенной системы.

Угроза нависла над моим здоровьем. Ужас мной овладел. Я погружался в сон, который длился по нескольку дней, и когда просыпался, то снова видел печальные сны. Я созрел для кончины; по опасной дороге меня вела моя слабость к пределам мира и Киммерии, родине мрака и вихрей.

Я должен был путешествовать, чтобы развеять чары, нависшие над моими мозгами. Над морем, которое так я любил,-- словно ему полагалось смыть с меня грязь -- я видел в небе утешительный крест. Я проклят был радугой. Счастье было моим угрызением совести, роком, червем: всегда моя жизнь будет слишком безмерной, чтобы посвятить ее красоте и силе.

Счастье! Зуб его, сладкий для смерти, предупреждал меня под пение петуха -- ad matutinum и Christus venit -- в самых мрачных глухих городах.

О замки, о семена времен! Недостатков кто не лишен?

Постигал я магию счастья, В чем никто не избегнет участья.

Пусть же снова оно расцветет, Когда галльский петух пропоет.

Больше нет у меня желаний: Опекать мою жизнь оно станет.

Обрели эти чары плоть, Все усилья смогли побороть.

О замки, о семена времен!

И когда оно скроется прочь,

Смерть придет и наступит ночь.

О замки, о семена времен!

X X X

Это прошло. Теперь я умею приветствовать красоту.

Невозможное

О, жизнь моего детства, большая дорога через все времена, и я -- сверхъестественно трезвый, бескорыстный, как лучший из нищих, гордый тем, что нет у меня ни страны, ни друзей... какою глупостью было все это! Только сейчас понимаю.

-- Я был прав, презирая людишек, не упускавших возможности приобщиться к ласке, паразитов здоровья и чистоплотности наших женщин, которые сегодня так далеки от согласия с нами.

Я был прав во всех проявленьях моего презренья: потому что бегу от всего!

Я бегу от всего!

Я хочу объясниться.

Еще вчера я вздыхал: "Небо! Сколько нас проклятых на этом свете! Как много времени я среди них! Я знаю их всех. Мы всегда узна"м друг друга и надоели друг другу. Милосердие нам не известно. Но вежливы мы, и наши отношения с миром очень корректны". Что удивительного? Мир! Простаки и торговцы! -- Нас не запятнало бесчестье.-- Но избранники, как они встретили б нас? Есть злобные и веселые люди, они лжеизбранники, поскольку нужна нам смелость или приниженность, чтобы к ним подступиться. Они -- единственные избранники. Благословлять нас они не станут.

Обзаведись умом на два су -- это происходит быстро! -- я вижу причину моих затруднений: слишком поздно я осознал, что живем мы на Западе. О, болота этого Запада! Не то чтоб я думал, будто свет искажен, исчерпана форма, движение сбилось с пути... Да... Теперь мое сознание непременно желает постичь всю суровость развития, которое претерпело сознание после крушенья Востока. Так оно хочет, мое сознание!

....Но уже истрачены эти два су. Сознание -- авторитет, который желает, чтобы я находился на Западе. Заставить бы его замолчать, и тогда можно сделать свой выбор.

Я послал к дьяволу пальмовые ветви мучеников, радужные лучи искусства, гордость изобретателей, рвение грабителей; я вернулся к Востоку и к мудрости, самой первой и вечной.-Возможно, это только мечта грубой лени?

Однако я вовсе не думал об удовольствии ускользнуть от современных страданий. Я не имел в виду поддельную мудрость Корана.-- Но нет ли реальных мучений в том, что, после заявлений науки, христианство и человек играют с собой, доказывают очевидное, раздуваются от удовольствия, повторяя известные доводы, и только так и живут. Тонкая, но глупая пытка; источник моих возвышенных бредней. Природа, быть может, скучает. Месье Прюдом родился вместе с Христом.

Не потому ли так происходит, что мы культивируем сумрак тумана? С водянистыми овощами мы едим лихорадку. А пьянство! А табак! А невежество! А безграничная преданность! Разве не далеко это все от мудрой мысли Востока, от первоначальной родины нашей? При чем же тогда современный мир, если выдуманы такие отравы?

Служители церкви скажут: "Это понятно. Но вы рассуждаете об Эдеме. Нет для нас ничего в истории восточных народов".-Верно! Именно об Эдеме я думал. Чистота древних рас, что для моей мечты она значит?

Философы скажут: "Мир не имеет возраста. Просто человечество перемещается с места на место. Вы -- на Западе, но свободно можете жить на вашем Востоке, настолько древнем, насколько вам это нужно, и при этом жить там вполне хорошо. Не считайте себя побежденным".-- Философы, на вас наложил отпечаток ваш Запад!

Мой разум, будь осторожен. Никаких необузданных, дерзких решений, ведущих к спасенью! Тренируйся! -- Для нас никогда наука не развивается достаточно быстро!

Но я замечаю, что спит мой разум.

Если бы, начиная с этой минуты, никогда б он не спал,-отыскали б мы вскоре истину, которая, может быть, нас окружает со всеми ангелами, льющими слезы...

Если бы, до наступления этой минуты, никогда б он не спал,-я не покорился бы, в незапамятную эпоху, смертоносным инстинктам...

Если бы никогда он не спал,-- я в глубины мудрости смог бы теперь погрузиться.

О чистота, чистота!

В эту минуту моего пробужденья твое виденье предо мною возникло.

Через разум и приходят к богу.

Отчаянное невезенье!

Вспышки зарницы

Человеческий труд! Это взрыв, который озаряет порой мою бездну.

"Нет суеты сует! За науку! Вперед!" -- восклицает сегодняшний Екклезиаст, то есть все восклицают. И однако трупы праздных и злых громоздятся на сердце живых... О, скорее, немного скорее! Туда, за пределы ночи! Разве мы уклонимся от грядущей вечной награды?

Как мне быть? Я ведь знаю, что значит работа, как медлительна поступь науки. Пусть молитва мчится галопом и вспышки света грохочут... Я хорошо это вижу! Слишком просто, и слишком жарко, и без меня обойдутся. У меня есть мой долг, и я буду им горд, наподобие многих, отложив его в сторону.