Джинна - Про алые паруса

В мехах, в духах и впопыхах
В судьбу влетела,
Не отряхнув с сапожек прах,
Взялась за дело,
Сварила супчик, пыль смела,
Портьеры сшила,
Неразрешимые дела
В момент решила:
Где будем жить и не тужить
Под общей крышей,
И что носить, и что просить
У тех, кто выше,
Как хрен тереть и как варить
Компот из вишни,
А с Борей впредь не говорить,
Поскольку — лишний.

Я приобрел и блеск, и лоск
Для той девчонки,
Я был как разогретый воск
В ее ручонках,
Мой скромный образ претерпел
Такую ретушь!
Я много вынести успел…
Но это? Нет уж.
Она ушла. Она прожгла
Меня навылет.
Остался шлак. А кто на шлак
Печаль не выльет?
И я полил слезой золу
Своей потери…
Друг Боря спит в своем углу
Под той портьерой.

Я люблю тебя, паскуда,
Тряпкой под ноги стелюсь —
Вытри ноги, а покуда
За тебя я помолюсь.

Растечется сердце лужей —
Безусловно будь прощет,
Потому, что на хрен нужен
Ты кому-нибудь еще.

Мне дожить бы эту ночку,
Душу с пола подтереть,
Постирать тебе сорочку,
А к утру — и помереть.

Как мышьяк, вполне безгрешный,
И холодный, как кинжал,
Ты намеренно, конечно,
Никогда не обижал.

У металла нету воли,
У отравы цели нет.
А чужой не чуя боли,
И своих не знаешь бед.

И не знай. А как иначе?
Иначе — с ума сойти?..
Может, кто меня оплачет,
Ты — сурово осуди.

Потопчи венок ногами,
Ленты крепа изомни,
На могильный плюнь на камень
И в обмане обвини.

На могиле, в ночь поглуше,
Выжри литру — и усни,
А проснувшись, чью-то душу,
Мать и бога помяни.

Ну, да что скулить… Судьба ведь.
Чтоб вполне закрыть вопрос,
Мне хотелось бы добавить
Тезис: сука — не матрос.

Сам ты знаешь, сам ты видел:
Не ждала и не звала!
Сам в озимых тропку выбил
Ты до нашего села!

Сам бросал сирень мне в окна,
Сам меня везде искал,
Сам меня — ну прямо вон как! —
В равнодушьи упрекал!

А теперь — пуста дорожка,
Что ведет издалека,
Третий день в мое окошко —
Ни единого цветка.

Ах, какой же вечер синий…
Ох, зеленая тоска…
Поступил ты некрасиво,
Сгинул, будто на века.

Ну, положим, не навеки,
Ну, положим, на три дня.
Но как в бурю стонут ветки,
Стонет сердце у меня.

Даже ночью нет покоя —
Вдруг приснился ты во сне…
Не пойму я, что такое:
Может, нравишься ты мне?

Я отважный, я умелый,
Я ведь опытный матрос!
Почему же каравелла
Напоролась на торос?

Я не плачу, я не каюсь,
Я с рожденья не таков,
Ну и что ж, что алый парус —
На три тысячи кусков…

Я опять без всяких лоций
Как топор ко дну пошел.
Попрошу вас без эмоций,
Мне и так нехорошо.

Ну, кому какое дело —
Не дождутся нас в порту?
У моей у каравеллы
Просто баба на борту.

Я к ногам твоим — как волна к берегу,
Я к ногам твоим — раненым соколом…
Мне бы в страсти — к груди твоей беленькой,
А я в страхе — вокруг да около.
А ладони твои — птицы белые,
Помани крылом — на край света я,
Ничего от тебя не требуя,
Ни за что на судьбу не сетуя.
А глаза твои — тихие омуты,
Заглянуть бы в них —
Что там водится?
Я штормлю у ворот, но из дома ты
Не идешь. Ждешь, когда распогодится.
Я к ногам твоим — как волна к берегу,
Я к ногам твоим — раненым соколом…
Сколько лет за тобою бегаю!
Мне б навстречу, а я все около…

Одолела, блин, тоска меня черная:
Тут по телеку треска, блин, ученая
Что-то булькала — того, мол, да этого…
Вдруг как ляпнет: того свету, блин, нету вам!

Я как вник — так аж стакан чуть не выронил!
Прямо сник. А как дыхание выровнял —
Начал думать: это что ж это деется?
Как мне жить теперь, на что — блин! — надеяться?

Я ж давно решил: успею покаяться.
Ну, грешил, так те со смеху покатятся,
Кто грешил, как я. Мы разве ж преступники?
И должны же быть у всех Там заступники!

У меня-то лишь одна, блин, наверное,
Та покойница — жена благоверная.
Молвит слово перед Ним — чай, законная,
А не просто так шалава знакомая.

Я жену при жизни, правда, пожучивал,
С похмелюги кулаками поучивал…
Молчаливая была, не перечила.
Так молчком и померла как-то вечером.

Сразу все мои дела — мелкой россыпью.
Я два месяца со зла пил без просыпу,
Уж не помню хорошо, как и выдюжил.
А потом к попу пошел — все и выложил.

Крест попу, видать, не для украшения —
Дал за свечку в три рубля утешение:
Что ж ты, милый человек, так-то маешься?
Не греша, поди, вовек не покаешься.

И в миру живешь, а не во иночестве,
Грех великий — пить тебе в одиночестве.
И пошел я от попа с утешением,
И пришел домой с готовым решением:

Осчастливлю-ка шалаву знакомую,
Вот поженимся — и будет законною
Зинка, правда, стерва, дура и выжига…
Но посмотрим, кто из нас еще выживет.

Ульями гудят аэродромы,
Кружится от боли голова.
У меня сердечные синдромы,
А у вас — сердечные слова.

Расставанье действует не сразу —
Медленный, тягучий, горький яд.
У меня тоска туманит разум,
А у вас печаль туманит взгляд.

Кто-то мне протягивает руки,
Что-то торопливо говорит…
Жизнь моя горит в предсмертной муке,
А у вас билет в кино «горит».