Игорь Северянин - Стихи

От снегоскалого гипноза Бежали двое в тлен болот; У каждого в плече заноза,Зане болезнен беглых взлет.

Я их приветил: я умею Приветить всё,- божи. Привет! Лети, голубка, смело к змею! Змея, обвей орла в ответ! Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

НЕЛЛИ

Константину Олимпову

В будуаре 1000 тоскующей нарумяненной Нелли, Где под пудрой молитвенник, а на ней Поль де-Кяк, Где брюссельское кружево... на платке из фланели! На кушетке загрезился молодой педагог.

Познакомился в опере и влюбился, как юнкер. Он готов осупружиться, он решился на все. Перед нею он держится, точно мальчик, на струнке, С нею в парке катается и играет в серсо.

Он читает ей Шницлера, посвящает в коктэбли, Восхвалив авиацию, осуждает Китай. И, в ревнивом неверии, тайно метит в констэбли... Нелли нехотя слушает,- "лучше ты покатай".

"Философия похоти!.." Нелли думает едко: "Я в любви разуверилась, господин педагог... О, когда бы на "Блерио" поместилась кушетка! Интродукция - Гауптман, а финал - Поль де-Кок!" 1911 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

ПОЭЗА УПАДКА К началу войны европейской Изысканно тонкий разврат, От спальни царей до лакейской Достиг небывалых громад.

Как будто Содом и Гоморра Воскресли, приняв новый вид: Повальное пьянство. Лень. Ссора. Зарезан. Повешен. Убит.

Художественного салона И пьяной харчевни стезя Совпали по сходству уклона. Их было различить нельзя.

Паскудно гремело витийство, Которым восславлен был грех. Заразное самоубийство Едва заглушало свой смех.

Дурил хамоватый извозщик, Как денди эстетный дурил. Равно среди толстых и тощих Царили замашки горилл.

И то, что расцветом культуры Казалось, была только гниль, Утонченно-тонные дуры Выдумывали новый стиль.

Они, кому в нравственном тесно, Крошили бананы в икру, Затеивали так эксцессно Флиртующую игру.

Измызганно-плоские фаты, Потомственные ромали, Чьи руки торчат, как ухваты, Напакоститься не могли.

Народ, угнетаемый дрянью, Безмозглой, бездарной, слепой. Усвоил повадку баранью: Стал глупый, упрямый, тупой.

А царь, алкоголик безвольный, Уселся на троне втроем: С царицею самодовольной И родственным ей мужиком.

Был образ правленья беспутен,Угрозный пример для корон: Бесчинствовал пьяный Распутин, Усевшись с ногами на трон.

Упадочные модернисты Писали ослиным хвостом Пейзажи, и лишь букинисты Имели Тургенева том.

Свирепствовали декаденты В поэзии, точно чума, Дарили такие моменты, Что люди сбегали с ума.

Уродливым кактусом роза Сменилась для моды. Коза К любви призывалась. И поза Назойливо лезла в глаза.

Но этого было все мало, И сытый желудок хотел Вакхического карнавала Разнузданных в похоти тел.

И люди пустились в эксцессы, Какие не снились скотам. Изнервленные поэтессы Кривлялись юродиво там.

Клинки обжигались ликером, И похоть будили смешки, И в такт бархатистым рессорам Качелились в язвах кишки.

Живые и сытые трупы, Без помыслов и без идей, Ушли в черепашие супы,О, люди без сути людей!

Им стало филе из лягушки Дороже пшеницы и ржи, А яды, наркозы и пушки Нужнее, чем лес и стрижи.

Как сети, ткать стали интриги И, ближних опутав, как рыб, Забыли музеи и книги, В руке затаили ушиб!

Злорадно они ушибали Того, кто доверился им. Так все очутились в опале, Что было правдиво-святым.

И впрямь! для чего людям святость? Для святости - анахорет! На подвиги, боль и распятость Отныне наложен запрет.

И вряд ли при том современно Уверовать им в интеллект. И в Бога. Удел их - надменно Идти мимо "разных нам сект"...

И вот, под влиянием моды, Святое отринувшей все, На модных ходулях "комоды" Вдруг круг завели в колесе.

Как следствие чуши и вздора Неистово вверглись в войну. Воскресли Содом и Гоморра, Покаранные в старину. Декабрь 1918 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

ПОЭЗА ПРАВИТЕЛЬСТВУ Правительство, когда не чтит поэта Великого, не чтит себя само И на себя накладывает вето К признанию и срамное клеймо.

Правительство, зовущее в строй армий Художника, под пушку и ружье, Напоминает повесть о жандарме, Предавшем палачу дитя свое.

П 1000 равительство, лишившее субсидий Писателя, вошедшего в нужду, Себя являет в непристойном виде И вызывает в нем к себе вражду.

Правительство, грозящее цензурой Мыслителю, должно позорно пасть. Так, отчеканив яркий ямб цезурой, Я хлестко отчеканиваю власть.

А общество, смотрящее спокойно На притесненье гениев своих, Вандального правительства достойно, И не мечтать ему о днях иных... [1920] Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

ТИШЬ ДВОЯКАЯ Высокая стоит луна. Высокие стоят морозы. Далекие скрипят обозы. И кажется, что нам слышна Архангельская тишина.

Она слышна,- она видна: В ней всхлипы клюквенной трясины, В ней хрусты снежной парусины, В ней тихих крыльев белизна Архангельская тишина... 1929 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

ЧТО НУЖНО ЗНАТЬ Ты потерял свою Россию. Противоставил ли стихию Добра стихии мрачной зла? Нет? Так умолкни: увела Тебя судьба не без причины В края неласковой чужбины. Что толку охать и тужить Россию нужно заслужить! 1925 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

* * * Бывают дни: я ненавижу Свою отчизну - мать свою. Бывают дни: ее нет ближе, Всем существом ее пою.

Все, все в ней противоречиво, Двулико, двоедушно в ней, И дева, верящая в диво Надземное,- всего земней.

Как снег - миндаль. Миндальны зимы. Гармошка - и колокола. Дни дымчаты. Прозрачны дымы. И вороны,- и сокола.

Слом Иверской часовни. Китеж. И ругань - мать, и ласка - мать... А вы-то тщитесь, вы хотите Ширококрайную объять!

Я - русский сам, и что я знаю? Я падаю. Я в небо рвусь. Я сам себя не понимаю, А сам я - вылитая Русь! Ночью под 1930-й год Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

НА НЕОБИТАЕМОМ ОСТРОВЕ Ни в жены, ни в любовницы, ни в сестры: Нет верности, нет страстности, нет дружбы. Я не хотел бы с ней попасть на остров Необитаемый: убила глушь бы.

Когда любим и любишь, счастьем рая Глушь может стать. Но как любить такую? Как быть с ней вечно вместе, созерцая Не добрую и вместе с тем не злую?

Вечерние меня пугали б тени, Не радовал бы и восход румяный. Предаст. Расстроит. Омрачит. Изменит. Раз нет мужчин, хотя бы с обезьяной. 23 февраля 1932, Toila Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

ПОЭТУ Лишь гении доступны для толпы! Ho ведь не все же гении - поэты?! Не изменяй намеченной тропы И помни: кто, зачем и где ты.