Леонид Кременцов - Русские поэты XIX века: Хрестоматия

1862

Дмитрий Дмитриевич Минаев родился в семье обедневшего симбирского дворянина, который в 30—40-х годах XIX века печатался в журналах. Получив военное образование, Минаев некоторое время служил по статской службе в Симбирской казённой палате и Министерстве внутренних дел. С 1857 г. он занялся литературой; его произведения печатались в «Русском слове», «Современнике», «Отечественных записках». Под псевдонимами «Иван Кисточкин», «Майор Бурбонов», «Обличительный поэт» и другими Минаев публиковался в сатирических журналах «Искра», «Будильник», «Тудок».

В некоторых стихах поэт поднимал и социальные темы («Песня пролетария», «Песня горемыки»). Особой силы талант Минаева достигал в каламбурах, сатире и пародиях. Поэт был весьма популярен как стихотворец-фельетонист; его творчество оказало серьёзное влияние на последующие поколения поэтов-сатириков.

ЮМОРИСТАМ

1862–1863

Посмертная судьба Добролюбова-критика оказалась гораздо счастливее судьбы Добролюбова-поэта. Его статьи изучают в школе – о стихах знают немногие.

О чём и как писал начинающий поэт Добролюбов лучше всего указывает псевдоним, которым он подписывался, – Владимир Ленский. Действительно, в его первых стихах, как и в стихах пушкинского героя, были «и нечто, и туманна даль, и романтические розы».

Зрелый поэт Николай Александрович Добролюбов выступает в двух главных ролях: тонкий лирик, чьи стихи образуют своеобразный дневник, и язвительный сатирик, чьи пародии и эпиграммы ядовито высмеивают политических и литературных противников демократического лагеря, одним из руководителей которого он был. Появились и новые псевдонимы – Яков Хам и Аполлон Капелькин. Добролюбов был сотрудником, а затем и одним из редакторов журнала «Современник».

Лирические стихи Добролюбова вводят в круг мыслей и настроений, характерных для разночинной молодёжи шестидесятых годов. Его сатира знакомит с обстоятельствами общественно-политической и литературной жизни России накануне реформы 1861 г.

СИЛА СЛОВА

10 апреля 1857

1860

1861

Константин Константинович Случевский родился в Петербурге в семье высокопоставленного чиновника, сенатора. Учиться мальчика отдали в кадетский корпус. Успешно окончив его, он поступил на службу в гвардейский Семеновский полк. Военная карьера продолжилась учебой в Академии Генерального штаба. Но на этом и закончилась. В 1860 г. Случевский вышел в отставку и вскоре уехал за границу. Этому предшествовали важные события. Его дебют как поэта состоялся в 1857 г. и вызвал противоречивые отклики. Первыми стихотворениями Случевского восторгались И. Тургенев, который увидел в них «зародыши великого таланта», и А. Григорьев. Иного мнения придерживались Н. Добролюбов и В. Курочкин, обрушившие на начинающего поэта целый шквал резких сатирических оценок и пародий. Случевский воспринял эту полемику болезненно и надолго замолчал. Возможно, что это обстоятельство сыграло свою роль в его решении уехать из России.

Почти пять лет Случевский учился в Париже, Берлине, Гейдельберге, окончив университет последнего со степенью доктора философии.

Вернувшись домой, он поступил на государственную службу, достигнув в итоге весьма высоких постов и чинов. Все эти годы он не прекращал литературной деятельности, заявив о себе не только в поэзии, но и в прозе. Однако в печати его сочинения стали появляться только с 1871 г., а первое собрание стихотворений в четырех книгах печаталось в течение 1880—1890-х годов.

Одним из первых в русской поэзии Случевский публиковал не отдельные произведения, а своеобразные циклы: «Думы», «Женщина и дети», «Лирические», «Мефистофель», «Из дневника одностороннего человека», «Песни из «Уголка»» и др. В каждый такой цикл входило от пяти до двадцати стихотворений. Объектом его лирико-философских размышлений были смысл истории, судьба человека, «вечные» противоречия жизни. Случевский уходит от традиций русской классической поэзии, в частности, в изображении природы. Место метафоры в его стиле свидетельствует о рождении новой поэтической эпохи. Он воспевает нетрадиционную, непривычную красоту – «ветвей изломы и изгибы»: «Отселе слышу новых звуков//Ещё не явленный полёт». В то же время Случевский вовсе не отрицает ценности прежней морали и эстетики: