Белла Ахмадулина - Стихотворения и поэмы. Дневник

«Отцы-пустынники и дѣвы непорочны»
не отверзаютъ попусту уста.
Хочу писать, не мудрствуя, попроще, —
нѣтъ умысла сложней, чѣм простота.
Избранникомъ настигнута добыча —
но к ней извилистъ путь черновика.
Иль невзнать мигъ ему блеснулъ – да вышло:
званъ быстрый блескъ во многiя вѣка.
Взираетъ затишь ночи окомъ синимъ —
и я отвѣтно пялю взоръ въ окно.
Словамъ, какими Преподобный Сиринъ
молился Богу, – внялъ и вторилъ Кто, —
не укажу, чтобъ имени не тронуть:
Оно и такъ живетъ насторожѣ…

…Но Тотъ, о Комъ нѣмотствую, должно быть,
смѣется – я люблю, когда смѣшливъ.
Во мнѣ такiя нѣжность и незлобность,
цѣлуя воздухъ, спѣлись и сошлись.
Забава упражненья неказиста —
челомъ ей бью и множицей воздамъ.
Неграмотность ночного экзерсиса
проститъ ли мнѣ усмѣшкой добрый Даль?
Родимой речи на глухомъ отшибѣ
кто навѣститъ меня, если не онъ?
Не просвѣтилъ ущербы и ошибки
текущий выспрь, свѣчи прилежный огнь.
Закончу ль ночи списокъ неподробный,
пока спѣшитъ и бодрствуетъ високъ?
Простилъ бы только Сиринъ Преподобный:
послалъ смиренный, благодатный сонъ.

Опять мое ночевье не снотворно:
Ужъ предъ-рассвѣта приоткрылся зракъ.
Не опытно, не вѣдуще, не твердо —
пусть букву «еръ» слукавитъ твердый знакЪ.

Сему и онымъ днямъ
привѣтственную дань
вновь посылаетъ длань.
Прости, любимый Даль.
Для ласки не совравъ
надбровiю тавра,
отвѣтствовалъ Словарь:
– Я не люблю тебя.
Нелестенъ фимiамъ
невѣрного Фомы.
Аз по грѣхамъ воздамъ:
не тронь моей «фиты».
Измучивъ «ять» и «ерѣ»
разгульною рукой,
ты «ижицы» моей
тревожишь «упакой».

Мнѣ внятна молвь свѣчи:
– Тщемудрiя труда
на-нѣтъ меня свели.
Я не люблю тебя.
Гашу укорный свѣтъ,
моей свѣчи ответъ.
Мнѣ бы свѣчу воспѣть —
а близокъ срокъ: отпѣть.

Смотрю со сцены въ залъ:
я – путникъ, онъ – тайга.
Безмолвилъ, да сказалъ:
– Я не люблю тебя.
С начинкой заковыкъ
нелакомый языкъ
мой разумъ затемнилъ.
Будь, где была, изыдь.

Я не кормлю всеядь,
и «ять» моя – темна.
Все мнѣ вольны сказать:
– Я не люблю тебя.

Любить позвольте васъ
въ моемъ свѣчномъ углу.
Словъ неразъемна власть:
«люблю» и «не люблю».
Ихъ втунѣ не свяжу,
я вѣрю во звѣзду:
полунощи свѣчу
усердно возожгу.

Мужъ подошелъ ко мнѣ,
провѣдалъ мой насѣстъ.
Зачеркиваю «не» —
оставлю то, что есть.
Есть то, что насъ свело:
безмолвiе любви.
Во здравiе твое —
свѣча и с точкой i…

Мирволь и многоточь,
февральскiй первый день,
вѣрней – покамѣстъ – ночь:
школяръ и буквоѣдъ.
Есть прозвище: «Ѳита» —
моимъ ночамъ-утрамъ.
До «ижицы» видна
свѣча – стола упархъ.
Не дамъ ей догорѣть.
Чиркъ спичкой – и с «аза»
глядятъ на то, что есть,
всенощные глаза…

Державинскихъ управъ
витаютъ «Снигири».
Глаза – от зла утратъ —
сухи, горьки, голы.
Иной свѣчи упархъ
достигъ поры-горы.
«Неистов и упрям,
гори, огонь, гори…»

Прощай, прощай, моя свеча!
Красна, сильна, прочна,
как много ты ночей сочла
и помыслов прочла.

Всю ночь на языке одном
с тобою говорим.
Согласны бодрый твой огонь
и бойкий кофеин.

Светлей ѲЕУРГИИ твои
кофейного труда.
Витийствуя, красы твори
до близкого утра.

Войди в далекий ежедень,
твой свет – не мимолет.
Сама – содеянный шедевр,
сама – Пигмалион.

Скажу, язычный ѲЕОГЕН,
что Афродиты власть
изделием твоих огней
воочию сбылась.

Служа недремлющим постам,
свеча, мы устоим,
застыл и мрамором предстал
истекший стеарин.

Вблизи лампадного тепла
гублю твое тепло.
Мне должно погасить тебя —
во житие твое.

Иначе изваянья смысл
падет, не устоит.
Он будет сам собою смыт
и станет сном страниц.

Мои слова до дел дошли:
я видеть не хочу
конец свечи, исход души —
я погашу свечу.

Безогненную жизнь влача,
продлится тайный свет.
Уединенная свеча
переживет мой век.

Лишь верный стол умеет знать,
как чуден мой пример:
мне не светло без буквы «ять»,
и слог не впрок без «ерь».

Чтоб воскурила ѲИМIАМЪ
свече – прошу «Ѳиту».
Я догореть свече не дам,
я упасу свечу.

Коль стол мой – град, свеча – VПАТѣ —
все к «ижице» сведу,
не жалко ей в строку упасть…
Задула я СВѣЧУ.