Артур Троицкий - Фалес Аргивинянин
- Название:Фалес Аргивинянин
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Написано пером»3bee7bab-2fae-102d-93f9-060d30c95e7d
- Год:2013
- ISBN:978-5-00071-007-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Артур Троицкий - Фалес Аргивинянин краткое содержание
Фалес Аргивинянин – Фалес из Милета в малой Азии – ок. 624–547 гг. до н. э. – первый исторически достоверный представитель древнегреческой философии, основатель стихийно-материалистической Милетской школы.
Фалес Аргивинянин - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шепнул на ухо, и затих.
Пронзивши взглядом, улыбнулся, –
Умнее боле был юнец,
И пальцем губ своих коснулся
Он, юный статный молодец.
«Прошу присесть, меня дождаться, –
Он ласково слова сплетал, –
Пришлю товарища – признаться,
Должны ему вы!» – запорхал.
3
Мой мозг не стал чинить преграды,
И дабы были люди рады,
Мы сели там и так благой
Селя божественной чертой.
Я ощущал, настигнув цели,
Что струны сердца как свирели
Ловили, так в саду святом
Струится, мог он лишь в одном.
Однако ждать мне не пришлось,
Видение моё сбылось.
Стоял пред нами азиат —
Священной расы был сатрап.
И тихой мудрости печать
Челом сверкала – благодать!
Одежды чистые. Маяк
Горел от Красной Расы – знак!
Откуда Трижды Величайший
(Великий, как песок мельчайший),
Где тонут в мудрости града,
Где треугольник властвует всегда…
И наши знаки видел он,
С улыбкой подарив поклон,
Урок преподал этикета
Для столь необразованного света.
«Привет вам, братия из Фив!
Так значит, это был не миф?!
Фома – мне имя – ученик
Того, куда ваш путь приник!
Но какова же ваша цель?
Где мудрых ваша цитадель?
Кем посланы вы были, братья? —
Он рядом сел, приподняв платья.
И полился наш разговор
На языке, живущем с пор
Сознания самой Земли,
О чём и думать не могли.
Фома поведал нам о том:
«Учитель послан был Творцом!»
И слово молвил Клодий так:
«Великих ангелов Вожак!» —
Насупив нос, скосивши взгляд,
Но я его словам был рад.
И вот гордыней воспылал,
Он, улыбнувшись, продолжал:
«Подобно мифам древних лет
Он ниспослал на Землю свет,
Он Альфой и Омегой стал!» —
Но, поклонившись, промолчал.
Немногословна речь моя,
И сердцем разум упоя,
Я право слова перенял,
Безмолвно с Клодия сорвал.
«Ужели ты не помнил, право,
Вверяясь полно в гущи нрава,
Что Гераклит нам наказал,
О чём при встрече он сказал?!»
С виною низкой, несравненной,
Его глаза смотрели ниц:
«Или Молчанья – жрец блаженный
О покаяньи падал бриз?
Готовься, мой Македонянин!
Увидел истину саму,
Ведь я, Фалес Аргивинянин,
Не верил боле никому!»
Фома привстал и поклонился,
И также глас его явился.
Не смею боле слов ронять,
Порою лучше промолчать:
«Пойду Учителя позвать!», –
Что мог он нам ещё сказать?
Походкой словно бы писца
Он в сад вернулся слегонца.
Но только вышел в чащу древ,
Его я имя нараспев,
Как тайны знак произнеся,
В священный транс перенесся.
Грядущего так видел созерцанья,
Невинных образов мерцанья
И мне дано увидеть то,
Основу времени – ничто…
Как только речи разомкнул,
Увидев женщину земную,
Печать заботы так коснул
Перстом великим кожу льную.
Её небесный голос тихо
Призвал проследовать за ней,
А Клодий – нетерпенья лихо
Предался чувствам – Гименей!
Покуда чувств был Клодий раб,
То на сиденье не держался
И под влияньем «нутрих жаб»
Навстречу истине помчался.
Вот, тихо следовав за ним,
Мне сердце хладом обжигало,
Ибо печать зерцанья сим
Небесный ум мой огорчало.
4
Дорогой лунною сотканной
Небес великие ткачи,
И трели живности чеканной
Нам пели гимны в той ночи.
Вселенской пылью орошал
Бесценным серебром листву,
И тусклым светом умащал
Лучи, готовя в тетиву.
Маслин несчётные деревья
Террасы лунной полон блик.
И вот, закончивши моленья,
Пред мной божественный был лик.
То был Учитель Неизречённый
Под тусклым взором той луны.
В тени маслин непревзойдённый.
Тогда, казалось, были сны.
Высокий рост, худое тело,
Лишь на плечах висел хитон.
Лицо его как будто пело,
Из тела же сочился стон…
Тёмно-каштанового цвета
Покрыто волосом лицо.
Великое Страданье Света
Ковались в кокон-яйцо.
Лобзая ноги, неподъёмно
Македонянин уж лежал.
Учитель руку неуёмно
Ему на тело возлагал.
Наполнился рыданьем скорбным
Террасы сад, округи близь.
Но я держался неприступным
Возвыся взор свой тихо ввысь.
Та дева, что вела по саду,
Полуиспуганно глядя
То на меня, молясь по взгляду,
Каноны вежести блюдя.
И тихий на себе взгляд чуя,
Подобно сотне матерей,
Небесным голосом воркуя,
Я ждал божественных речей.
«Рыданья друга всё сказали.
Скажи же ты, зачем искал?», –
Вокруг уж птицы замолчали,
А я в ответ ему сказал, –
«Принёс привет тебе, Молчанья
Светил, убежища привет!
И хлад великого познанья…
Лишившись сил, прошу ответ!»
«Так почему товарищ твой, –
Ласкал глас уши как благой, –
Всего лишившись, не любви,
Сбери любовь в своей крови?!»
Так шёл великий разговор,
Но продолжался чистый спор.
«Ибо не видел созерцанья
И будущего к нам увещеванья!»
«Неизречённым звал меня,
Веков ты мудрость зришь, храня!»
Его фигура и сложенье
Зерцало всем своё явленье.
И свет невидимых лучей,
Пронзая плоть аж до костей,
Великой данью одарил,
На Землю благодать пролил.
«Тебя узнать нельзя – Великий,
Ведь жизнь твоя же быть безликим,
Узнать же можно только то,
Что нам явишь в лицо одно.
Я потерял, хочу сказать,
Что боле не хочу иметь
Громадных волей благодать,
Дабы душа умела петь!»
Но тихо так рука святая
Моей коснулась головы
И словно в детстве я, мечтая,
Скрывал свой слух от злой молвы.
Он обернулся к деве ясной,
И снова глас его прекрасный
По саду ветром разнесся,
Любовь, спасение неся.
«Скажи по сердцу же, Мария,
Кто с этих двух мужей
Ко мне любовью, как стихия
Пылает больше и сильней?!»
Она же робко указала
Перстом на Клодия тогда
«Он любит больше, – замолчала, –
А тот же… мне страшно. О, да!»
«Любовь испугана страданьем,
Блажен ты – мужества венец!»
И, преисполнившись молчаньем,
Добавил так: «То был конец!»
«Учитель, этот к Тебе ближе!» —
В порывах страсти прервала.
А Клодий зарывался ниже
(Улыбка тронуть нас смогла).
«Права ты снова – это так,
Ибо познанья он исполнен.
Частичный над Землёю мрак,
Что ране был злодеем узаконен».
«Со мной идёшь ли, Клодий, ты?!», –
Спросил Учитель, и мечты
О наших странствиях иных
Тонули вмиг в судьбах чужих.
И на согласье перст вознёс
Гасить горящий над челом
Тот Вечности Маяк, и произнёс:
«Забудь же, Клодий, о былом!
С главы твоей снимаю крест
И возлагаю на плечах.
Так, странником незваных мест,
Поборешь ты предсмертный страх.
Любовью мудрость же твоя
Пусть окропится на века,
Распятьем смертным упоя,
Душа, как времени река!»
Шрифт:
Интервал:
Закладка: