Елена Хаецкая - Котэрра

Опять зима, и мы с тобой опять
В ее холодном одиноком мире
Начнем ушедшей осенью скучать —
Ты у себя, я у себя в квартире.

Кот Бастиан — сфинкс голубых кровей.
Котов таких вы видели едва ли.
Такие ублажали королей
И фараонов нехотя ласкали.

Не признаёт он в жизни никого.
И хоть мы с ним в одной квартире оба —
Он знает, что мир создан для него,
А мой удел — служить ему до гроба.

Мышей ему в подвале не ловить,
И из окна взирает он спокойно.
Он может поцарапать, укусить,
Но сделает и это он достойно.

Зато, устав, присядешь ты когда,
Он лапами твою обнимет шею.
И ты поймёшь — нет ласковей кота,
Любимей, терпеливей и теплее.

И я тогда его к себе прижму,
Чтоб слышать, как его сердечко бьётся,
Уже готовый весь служить ему —
А впрочем, что ещё мне остаётся?

Я просто кошка, вроде той,
Что ходит во дворе.
Я сплю, свернувшись запятой,
На вытертом ковре.
Я ем сметану, геркулес,
Вычесываю блох.
А шерсть мой густа, как лес,
Пушиста, словно мох.
Катая по полу клубок,
Я стерегу твой сон.
Тебе, чудак, и невдомек,
Что ты приворожен.
Невеста от тебя ушла,
Не сделавшись женой…
Запас душевного тепла
Достался мне одной.
Все реже ходишь ты гулять.
Где близкие, друзья?
Давно пора, мой друг, понять:
Твоя хозяйка — я!

Я верю
что пространство без луны
становится безмерно протяженным
но измеряется шагами тишины

Еще я верю что душа безмерна
в ней как в пространстве прячется луна
свернувшая в клубок свои орбиты

Я знаю что растерзанный судьбою
Озирис ищет сам себя в Изиде
которая давно его нашла

Еще я знаю что из камня в камень
любовь перетекает тяготеньем
камней
летящих в космосе друг к другу

Я понимаю что мои слова
мурлыкающие котята смысла
то втягивая коготки друг в друга
то бережно царапая сердца

Еще я понимаю что сердца —
мурлычущие в космосе котята
которых приласкали Божества

По свежему снегу гуляет в лесочке
Веселая Кошка в пушистых носочках.

Один — снежно-белый, второй полосатый,
Мелькают на мягоньких кошкиных лапках,
Еще один — иссиня — чёрный,
И самый нарядный — морковный.

Мышкует красотка:
Шагнет полосатым,
Потом — снежно-белым,
Собралась — и ловко
Летят вверх чернила с морковкой.

…Ушла.
Протянулись цепочкой
Бесцветных следочков
Бесцветные строчки…

Новый год
на подушке холостяка
кошка свернулась кольцом.

Начало марта за
маятником ходиков
голова кота.

Фантастика, фантазия, фантомы.
Герои сказок: кошки и коты
заполонили все пространство комнат,
и счастлив я от этой тесноты.
Довольный Бегемот, живот погладив
и хрупнув малосольным огурцом,
перелистал стихов моих тетради
и сочно «обозвался» — молодцом.
Кот в сапогах, вельможный и красивый,
учился шаркать ножкой на ковре,
и величал маркизом Де Максимом,
и приглашал в заморское турне.
Кот Мурр, благовоспитанно жеманясь,
манерничая, словно камергер,
просил автограф у меня на память,
не замечая скромный интерьер.
Чеширский кот роскошно улыбался,
Матроскин бутерброды уминал,
одни неправильные, как я ни старался,
других не получилось у меня.
Базилио ругался и канючил,
что он несвоевременно облез,
стянул и спрятал в шляпе авторучку,
а Митрофан от пива был нетрезв.
Кот Леопольд увещевал собранье.
Никто его не слушал в суете.
А я, с ногами сидя на диване,
над рифмами глагольными потел.
А кошка, что гуляла где хотела,
пройдясь по отопительной трубе,
так огненно глазами заблестела,
что стало мне слегка не по себе.

Черным котом
Крадучись приходит Ночь
Сядет в углу,
Вздохнет, уставясь на лампу,
И важно молчит —
Славный, малый собеседник…
Вот только на рассвете
Серой кошкой почему-то исчезает.
А жаль.

Мрамор, мрамор в мраморе
— Мр-р-р-р amor-r-r-re, —
мурлычет античный кот на руинах Рима.
Roma — роман
Между камнем и временем,
там из мрамора прорастают женщины
обнаженно-бесстрашны.
Даже в стае все лебеди
одиноки,
как Овидий.
Зато утки все разом:
— В Краков, в Краков, в Краков!
Овидий запрокинул к небу чело,
вспоминая итальянское cielo — небо —
и мрамор, мрамор в мраморе:
— Amore…

Теплота —
От кота
И от кошки.
Хоть и ходят они прямо в окошки,
А потом из тех окошек дует.
Но мороз не берет ни в какую.
Потому что если кот или кошка
Над тобою поколдует немножко,
То как будто теплой шубой накинет.
Потому что знает жесты такие.
Потому что знает эдакие звуки,
От которых сразу греются руки,
От которых сразу греется серде
И на сердце открывается дверца.
И тогда ныряет кот или кошка —
Прямо в эту дверь из нашего окошка.
И её не закрывает при этом,
А за дверью этой прячется лето…
Ветер дует,
А кошка колдует,
Но мороз не берет ни в какую.

Не станет задорно петь
в груди фанфарная медь,
ты в битву иди спокойно —
спокойных боится смерть.
Пускай беда за бедой
и сто погонь за тобой,
но если спасешь ты знамя,
то, значит, не кончен бой!

Дорога, а не дорожка,
как крестный путь, нелегка,
и горек ветер тревожный,
летящий издалека…
Уходит в атаку кошка
со знамени Спартака.

Пока по земле иду,
пока отвожу беду,
несу я свою свободу,
как маленькую звезду.
Не лезу в заросли слов,
не откликаюсь на зов,
но знаю, кому нужна я,
звезда моя и любовь.

Дорога, а не дорожка,
как крестный путь, нелегка,
и горек ветер тревожный,
летящий издалека…
Уходит в атаку кошка
со знамени Спартака.

Запуская в шубу руки,
Добываю чудо-звуки.

Заглянул на кухню Кот:
— Дай, Хозяйка, бутерброд,
Бутерброд совсем простой,
С колбасой.
— Ты же хлеб не ешь.
— Не ем.
— Бутерброд тогда зачем?
— Я теперь дружу с Трезором,
А Трезор —
Такой обжора!
Как положено друзьям,
Все поделим пополам.
Съем я только колбасу,
Ну а хлеб оставлю псу.