Коллектив авторов - Поляна №2 (8), май 2014

Мой отец Яков Алексеевич Олейников был геологом. До войны с ним произошел такой случай. Он участвовал как-то летом в работе геологического конгресса, проходившего в Ленинграде. Во время перерыва, когда он стоял и курил, к нему подходит одна довольно симпатичная дама и говорит: «Серж! Почему же ты вернулся и никак не объявился?» Отец говорит: «Гражданочка, вы видно обознались и с кем-то меня перепутали». Дамочка приближается на опасно близкое расстояние и говорит с придыханием: «Серж! Как ты можешь такое говорить? Тем более, после всего того, что у нас с тобой было!» Отец говорит: «Гражданочка, я вам никакой не Серж, а Олейников Яков Алексеевич! Хотите, я вам паспорт покажу?» И лезет в карман за паспортом. Дамочка говорит: «Не надо мне твоего поддельного паспорта! Неужели ты думаешь, что я тебя выдам. И наш сынок – вылитый ты!» Тут, на счастье, объявляют конец перерыва, и отец, быстро извинившись, уходит на заседание. Во время заседания он соображает, что у дамочки был роман с этим Сержем, видимо белогвардейцем, который потом эмигрировал, и теперь она решила, что он нелегально вернулся из-за границы. Как заядлому курильщику, в следующем перерыве отцу не терпится покурить, и он уходит на дальнюю лестницу. Не успел он затянуться папиросой, как дамочка, обойдя все курилки, снова подходит к нему с той же песней: «Серж! Я клянусь, что не выдам тебя, но я не могу без тебя жить, я никого больше не любила» и так далее. Отец всячески отнекивается, но дамочка никаких аргументов слушать не хочет. Тут опять звонок об окончании перерыва, и отец ускользает от настойчивой дамочки в зал. Но слушать докладчиков он уж не может, думая, как бы отделаться от дамы. Ему и смешно и надоело, и немножко жалко ее. Тут заседание заканчивается, отец выходит в фойе и норовит скрыться в туалете, но дама тут как тут. И тут отца осеняет одна мысль. Он спрашивает: «Скажите, а у вашего Сержа были на теле какие-нибудь особые приметы?» Дамочка закатывает глаза и говорит: «А как же? Разве я могу забыть родимое пятно у тебя под левой лопаткой, которое я так любила целовать, устав от объятий!». Тогда отец крепко берет ее под руку и говорит: «Пойдемте со мной» и увлекает ее в парк, прилегающий к зданию, где проходил конгресс. Уже стемнело, и отец, подойдя под свет фонаря, задирает на спине рубашку до самой шеи. Дама взглянула и говорит упавшим голосом:

– Извините, ошиблась! Так похожи!..

Моя мама, находясь еще до моего рождения в составе геологической экспедиции на Дальнем Востоке, решила разыскать своего дядю по материнской линии. Она не видела дядю со времен революции, но было известно, что он после скитаний во время гражданской войны жил в Хабаровске вместе с женой. Мама их разыскала, оказалось, что они живут в «китайском» районе. Они несказанно обрадовались, в глаза маме бросилась их нищета, им даже нечем было маму угостить. Но была у них очень веселая и ласковая собачка, которая маму всю облизала, и мама, очень любившая собак, тоже ее приласкала. Дядя с женой, извинившись, что нечем угостить, очень просили маму прийти завтра. Мама, конечно, согласилась. Назавтра, когда она пришла, все уселись за вполне богатый стол и предались разговорам и тостам за родню. В какой-то момент мама спохватилась, что не видит собачки, и спросила, где же она. Хозяева засмущались, и мама, в конце концов, поняла, что им пришлось продать собачку, чтобы накрыть стол для дорогой племянницы. Для китайцев собаки – деликатес.

А у мамы кусок стал поперек горла.

Мой первый тесть Владимир Николаевич Минаев был художником-графиком, во время войны он работал во фронтовой газете, был очень общительным человеком и имел много знакомых. Поскольку лето мы проводили на даче на Николиной Горе, в поселке РАНИС – работников науки и искусства, то среди знакомых В.Н. было много выдающихся людей, с которыми мне было лестно познакомиться. Приятно, конечно, когда тебе подает руку Михаил Ботвинник. Однажды тесть взял меня с собой на дачу Сергея Михалкова, знаменитого многократно награжденного детского поэта, в основном известного в качестве соавтора Гимна Советского Союза, с которым был знаком еще с довоенных времен. Как известно, в более поздние времена Михалков удачно заменил строчки «Нас вырастил Сталин на верность народу» и ряд других и гимн стал гимном новой России.

Когда мы вошли на территорию дачи, было прекрасное летнее утро, небо было безоблачным и ярко сияло солнце, еще не успев высушить утреннюю росу. Мы увидели такую сцену. Сергей Михалков в белоснежном кителе (сталинке), полностью соответствующем гордым строкам Гимна, торжественно выгуливал на поводке вокруг клумбы красавицу немецкую овчарку, тоже, в целом, один из символов сталинской эпохи. И, наверное, тоже – многократную медалистку. При этом длинный поводок был намотан на его ладонь. Началась милая беседа двух старых друзей, в которой я, конечно, принимал минимальное участие, подобострастно оглядывая знаменитого хозяина и осматривая дачный участок. Кругом цвели и благоухали красивые растения. В общем, все соответствовало. Вдруг я заметил пробирающуюся вдоль дальнего забора кошку. Должно быть, на секунду раньше кошку заметила и овчарка, рванулась с места, и ее знаменитый хозяин, ничего не успев понять и предпринять, свалился с ног. Овчарка протащила его в белоснежной сталинке через клумбу со свежей землей, кошка взлетела на березу. А мы с тестем тихо ушли, затворив за собой калитку, чтобы не было свидетелей нарушенной гармонии.

Как известно, наркомовские 100 грамм – норма водки, выдававшаяся во время войны бойцам Красной Армии. В изложении другого моего тестя, генерал-майора Михаила Павловича Сафира, воевавшего еще в Первую мировую войну, история этого термина была такова. В царской армии нижним чинам даже в мирное время полагалась в день чарка водки. Причем, если ты по каким-то соображениям, например, религиозным, не пил, мог получить деньгами. Потом разразились Революция и Гражданская война, и по этой части у красных был полный беспредел – экспроприировали спиртное в первую очередь. Действительно, в знаменитом фильме «Ленин в Октябре» запомнились кадры, когда Антонов-Овсеенко в Зимнем не дает атаковавшим прорваться вниз по лестнице к винным подвалам, а направляет их наверх, где заседает Временное правительство.

После окончания Гражданской войны было принято решение, что бойцам Красной Армии выпивка ни к чему, и запрет действовал довольно строго до Финской кампании. В Финскую кампанию стало ясно, что русскому солдату в трескучие морозы без этого никак нельзя, и в войска стали завозить спиртное, но ввиду отсутствия норм и контроля за выдачей, кому-то доставалось много, кому-то ничего. Финскую кампанию мы, как известно, «позорно выиграли», был поставлен вопрос о норме и поручили это дело соответствующему институту РККА. Опять же, как известно, такого рода работа занимает обычно два года и состоит из двух стадий: НИР – научно-исследовательской работы и ОКР – опытно-конструкторской работы.