Валериан Курамжин - Дорога домой (сборник)

Замолчала кукушка в лесу,
Насчитала мне, напророчила.
Я стою – головою трясу,
Так она мне её заморочила!

Вот проклятая ночь
Прогнала меня прочь,
Увела из родимого дома,
Только ветер свистел,
Я моргнуть не успел,
Оказавшись в местах незнакомых.

Там седой наркоман
В гнили ноющих ран
Рот беззубый противно разинул,
И старухе с клюкой
Своей грязной рукой
Размахнулся, и по уху двинул.

А какой-то прохвост
Говорил длинный тост
И язык у него заплетался,
Он потел и моргал,
Ну, а после упал,
Да и так под столом и остался.

То ли тёмный кабак,
То ли грязный бардак —
Я в объятьях кутёжного плена,
То сижу за столом,
То бегу напролом,
Повторяя: «Измена, измена!»

Вот проклятая ночь,
Кто мне сможет помочь?
Сам с собой совладать я не в силах…
А в хмельной суете
Стриптизёр на шесте
Развлекает старушечек милых.

Ох, какой страшный сон,
Я проснулся – спасён!
Я с трудом возвращаюсь в реальность,
Только кости болят,
Затуманенный взгляд,
Крепко держит меня виртуальность.

Слышал я, что просветлённый —
– редкостно большой учёный.
Как добился просветленья?
Может, через помутненье?

Вот тогда мне всё понятно,
Я же сам неоднократно
В помутнении своём
Толкал речи за столом.

Мне наутро говорили:
«Вот когда вчера мы пили
Ты такое предсказал,
Что сегодня рубль упал.

Предрекал ты конец света
И засушливое лето,
Делал биржевой прогноз,
Взяв на грудь двенадцать доз.

Попросив опохмелиться,
Я пытался извиниться.
Опохмел прибавил сил
И я вновь заговорил:

Рассказал про игры ГРУ
И наивность ЦРУ,
Про субъекты, и объекты,
И моральные аспекты.

В помутнении своём
Я глумился за столом.
Собеседники внимали
И мне в рюмку подливали.

Не успев закончить фразу
Я помчался к унитазу —
– помутнение прошло
И прозрение пришло.

Вот какой я сделал вывод,
Почесав седую гриву:
Только через помутненье
Лежит путь твой к просветленью!!!

Я, конечно, вернусь на порог дома отчего,
И он примет меня, этот старенький дом,
Полной грудью вздохну, ощутив запах прошлого,
Этот запах живёт и останется в нём.
Тут давно никого – ни отца, и ни матери,
Тут никто не живёт, только скрип половиц.
На полу грязный ком нашей праздничной скатерти,
Да обрывки давно пожелтевших страниц.

Я рукой прикоснусь к потемневшим наличникам,
Пыль смахну и присяду за шатким столом,
И огарок свечи запалю. Что-то личное,
Что-то давнее высветит этим огнём.

Посижу, помолчу, и душа успокоится,
Сигарету от пламя свечи прикурю.
Помню, мать говорила: «Сынок, всё устроится,
Бог даст, сам ты узнаешь дорогу свою».

Я достану тогда свою фляжку походную,
Выпью жадным глотком, торопясь,
И опять закурю свою «Яву» не модную,
И опять помолчу, про себя помолясь.
И в метанье теней, чуть прихрамывая,
Подойдёт и лизнёт руку мне старый пёс
И в глаза поглядит, как всегда, не обманывая,
Прошепчу я: «Какой тебя леший принёс?»

Старый пёс заскулит, посмотрев в дверь открытую,
Неотрывно глядя, приглашая туда,
Я оставлю стоять на столе недопитую,
И за двери шагну, понимая – беда!

Дом горит, как костёр под декабрьской порошею,
Старый дом, отчий дом – весь пожаром объят,
Навсегда хороня всё хорошее, прошлое.
Вот и всё, мне уже не вернуться назад.

Ах, какой чудесный вечер,
Чьи-то руки, чьи-то плечи —
Я плыву.
Улетая в бесконечность
Я, конечно, верю в вечность
Наяву.

Но внезапно на пороге
Появились чьи-то ноги —
Я завис
А движенье силуэта
Растревожило поэта: —
«Кто Вы, мисс?»

Ей я двинулся навстречу,
Задевая чьи-то плечи,
Как во сне.
А она вдруг встрепенулась,
Потянулась, улыбнулась
И ко мне.

Я от счастья рот разинул
И кому-то в морду двинул,
К ней лечу.
Ну, а сзади кто-то крепко
Врезал мне по модной кепке
Я торчу.

Ах, какой чудесный вечер,
Ах, какая с вами встреча, —
Прошептал.
Я от счастья заикнулся
Я, наверное, споткнулся
И упал.

Где-то музыка играла,
А душа моя страдала,
Я грустил.
А она исчезла сразу,
Знать не понял я заразу —
Упустил!

Больше с ней я не встречался,
За затылок свой держался,
Не скулил.
Видно мне судьба такая,
Знать, не высоко летаю,
Мало сил.

Ты посвятил мне романс, ты сочинил мне сюиту,
Ты написал мне письмо, но я не стала читать.
Ты не использовал шанс, и всё давно позабыто,
Ты не использовал шанс, чтоб навсегда моим стать.

Устало смотришь в окно на серое поднебесье,
И проклинаешь судьбу, ты сигарету куря.
Твой шанс пропал уж давно, уже давно мы не вместе,
Ты не использовал шанс тогда, в конце февраля.

Ты не использовал шанс, тот, что судьба подарила,
А я напрасно ждала, что ты меня позовёшь.
Теперь не знаю сама – любила иль не любила,
Ты не использовал шанс, его уже не вернёшь.

Ты не использовал шанс, а я так верила в чудо,
Чего ты ждал, что хотел? Наверное, не любил!
Ты сам не верил в себя, и поступил, как Иуда.
Ты не использовал шанс, ты мною не дорожил.

Что было – то прошло, ведь жизнь простая штука,
И снегом замело февральские следы.
А новая любовь пришла ко мне без стука,
Как много утекло с тех давних пор воды…

Волны пенные языком
Гальку пляжа ласкали,
И скандальным своим голоском
Громко чайки кричали.

Вот уже наступал закат,
Солнце в море садилось,
А ты, бросив прощальный взгляд,
От меня уходила.

Ты вдоль берега молча шла,
Волны ноги твои лизали,
Опускалась темень и мгла,
Силуэт от меня скрывали.

Нашли утром тело твоё
Со следами песка и ила,
Уж кружилось над ним вороньё,
Так куда же ты уходила?

Я долго бился над стихами —
Не получалось ничего.
А рифмы с пьяными ногами
Стеснялись слога моего.

Потел, кряхтел, и долго думал,
И голову чесал рукой,
Устал, и зло в тетрадку плюнул,
Мотая нервно головой.

Ну, где ответ на все вопросы?
И, словно озаренья миг…
(Ночь, огонёк от папиросы)
Мне ж не хватает Лили Брик!