Людмила Мартьянова - Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 1

Я знаю, радость тяжелей печали.
Она веселья мне не принесла.
Страдания для душ колокола:

О вечности твердят, влекут нас в дали..
Страданья бесконечны. Оттого
В них отраженным видом божество.

Я сплю иль умерла – одно и то же.
Кровать иль гроб, – но тесны мне они.
Прервутся ли мелькающие дни,
Иль вечность будет длить одно и то же.

В домах у всех людей одно и то же.
В домах мы узники – всегда одни.
Дома людей – большие западни.
В них жизнь и смерть почти одно и то же.

Я в дом вошла в рассветный час, весной,
Но мрак стоял за мертвыми стенами.
Я в дом вошла с небесными мечтами,

Но погрузилась в бледный сон земной.
Я в дом вошла с весельем и цветами,
Но, плача, дверь захлопнулась за мной.

Я небом рождена на свет вакханкой,
Здесь стала бледной, верною рабой.
Была б я людям счастьем и судьбой —
И тесной дорожить должна землянкой.

Вослед за мной – победной куртизанкой —
Народ бы шел, прикован красотой,
Гордился б храм моею наготой,—
И вот средь вас блуждаю чужестранкой.

К необычайному привыкли все,
Я ж и обычное считаю чудом,
Я – цвет, заглохший в житной полосе,

Я – свет в плену, томящийся под спудом,
Я – мир, в котором солнце не зажглось.
Я – то, что быть должно и не сбылось.

Мне с малых лет прозванье дали «Бэла»,
Хоть в память я Людмилы крещена.
Мысль Бэлы сладострастьем пленена
И чувства все послушны власти тела.

Душа Людмилы с жизнью все светлела,
В толпе людей она всегда одна.
На Бэлу смотрит с горестью она,
От счастия бежит, страшась предела.

Когда с Людмилой встретилась любовь,
Она склонилась с нежностью покорной.
Но в Бэле дерзко взбунтовалась кровь

И страсть зажглась – пожар над бездной черной.
Кто ближе мне и кто сильней из двух?
Дух святости иль страсти бурный дух?

Средь чисел всех милей мне цифра – два.
То – лебедь белая средь темных знаков,
Цветок душистый средь поникших злаков,
На длинном теле сфинкса голова.

Земля и небо – оба естества —
В ней слиты тайной всех лучей и мраков.
Она – обетованье вечных браков,
И там, где дышит жизнь, она жива.

В ней таинство зачатья и порока,
В ней отдых от единого добра.
В ней веры и сомнения игра,

В ней пестрый шум и разноцветность рока.
Она – достойный образ божества,
Языческая лебедь – цифра два.

Пустынный зал. Витрины. Свет и мгла
Здесь борются как боги Зороастра.
Стремится к своду легкая пилястра,
Брожу одна и к вазе подошла.

Две длинные волюты, два крыла,
Как руки из сквозного алебастра,
Средина округленная, как астра,
Два нежных разветвленья у ствола.

С волнением нежданным пред тобою,
О бледная подруга, я стою.
Как ты чиста! Влюбленною мечтою

Ловлю мечту прозрачную твою.
Ты чутко спишь. Ты ждешь неутомимо...
Всегда одна. Часы проходят мимо...

Большая комната. Я в ней одна.
В ушах звучат недавние укоры,
Упреков гул – весь ужас мелкой ссоры.
Не плачу я. К себе я холодна.

Но, кажется, задвигалась стена.
Как грозно разошлись по ней узоры.
Хочу я встать, спустить на окнах шторы
И снова падаю. Как жизнь страшна!

Мне вспомнилась из детских лет минута.
Все я одна, все так же, как теперь.
Лишь меньше комната; ко мне чрез дверь

Доходит гул упреков. Ссора. Смута.
Но в будущем мне брезжит нежный свет...
Оно пришло. Теперь надежды нет.

Люблю я не любовь – люблю влюбленность,
Таинственность определенных слов,
Нарочный смех, особый звук шагов,
Стыдливых взоров страсть и умиленность.

Люблю преодоленную смущенность
В беспечной трате прожитых часов,—
Блужданье вдоль опасных берегов,—
И страх почуять сердцем углубленность.

Люблю мгновенно созданный кумир:
Его мгновенье новое разрушит.
Любовь – печаль. Влюбленность – яркий пир.

Огней беспечных разум не потушит.
Любовь как смерть. Влюбленность же как сон.
Тот видит сновиденья, кто влюблен.

Быть может, не любовь – одно стремленье
Моя любовь к тебе, далекий друг.
Боюсь скреплять желаний тайный круг,
Страшнее смерти мне успокоенье.

Душа – алтарь. Свершается горенье.
Любовь? – Иль не любовь? – Не злой недуг,
А сладостный предчувствия испуг,
Простых вещей мое обожествленье.

Иду к тебе. И в этот вечный миг
Никто иной желанья не достоин,
Иду к тебе! Как светел нежный лик,

А взор горит, взывает, беспокоен...
Быть может, не любовь моя любовь.
Священна страсть. Молись. И славословь.

Страшит меня довольство обладанья
И достиженья мертвенный покой.
Ужасней, чем забвенья мрак пустой,
Час дерзко утоленного желанья.

Обманный час! О если б на свиданья
Молитвы приносили мы с собой,—
Молитвы ласк! Стремясь к любви душой,
Мы для любви любили бы страданья.

От смертных жал бегу к своим мечтам
И легкие ищу прикосновенья:
Взгляд нежности – нетленный цвет мгновенья,—

Безмолвный поцелуй – венок в мой храм.
О, приходи для неземных сближений,
Для тщетных ласк, для чистых обнажений.

Безмолвное отрадно мне признанье.
Храню его. Я говорю без слов:
Люблю любовь, как робкий вздох цветов,
Как звезд вечерних бледное мерцанье.

О, полюби и ты мое молчанье!
Слова мертвы и тяжелей оков.
Слова – души обманчивый покров,
В словах – любви с угрозой сочетанье.

Покуда ты любовь свою таил,
Я верила – ей нет предела в мире.
Она была светилом меж светил,

Далеким сном, пылающим в эфире.
Но ты нашел пределы и слова.
Зажегся день. Звезда любви – мертва.

Мой поцелуй молитвой прозвучал.
Я не тебя, твой образ целовала.
Не ты, но очерк тонкого овала
Мечту мою в надземный мир умчал.

Тебя родив прекрасным, пьедестал
Природа для себя же создавала.
Твои уста гордыня начертала,
Твои глаза – как волны между скал.