Тамара Величковская - Цветок и камень

Вот уж и не стало расстоянья
Между вечной музыкой и Вами.

В саду зеленая прохлада,
Лучи косые, щебет птиц,
Порой доносятся рулады
Полины юных учениц.
Далекий рокот фортепьяно
Приносит сладкую печаль,
Как монотонный плеск фонтана
И Сены голубая даль.
Великолепным ариозо
Плывет мелодия в окно —
«О, как прекрасны были розы,
И как свежи… и как давно!»

Давно умолкли вокализы
И годы потеряли счет,
Но и доныне призрак Лизы
В пустом саду кого-то ждет.
Порой подходит к павильону,
Вздыхает тихо, а потом
Глядит на белые колонны
На опустелый, ветхий дом.
Закат бледнеет, меркнут краски,
А в трепетаньи тополей
Печаль о невозвратном Спасском,
И тишине родных полей.
О близком часе парусии
Вещает первая звезда —
Конец любви, конец России,
Конец дворянского гнезда.

Уйди от горестных оскомин
Страстей и тщетного труда,
Так чуден мир, и так огромен,
И так блистательна звезда,
Откуда вечность смотрит в душу
Ночною, тихою порой.
Ничто земное не нарушит
Миров непогрешимый Строй,
Но если бы смотреть умела
Душа прозревшая едва —
С каким непостижимым целым
Почуяла бы нить родства!

Назарет на заре, как цветок…
Бледно-розово светятся крыши,
Кипарисы глядят на восток
И смолистые ветки колышут.
Как цветок на заре Назарет,
Как цветок Назарет на заре…
Но внезапно грохочет снаряд,
Самолеты проносятся воя,
Кипарисы, качнув головою,
Словно факелы в небе горят…
Старый плотник бросает станок
И к земле припадает в овраге,
Загорелся рыбачий челнок
И горит как обрывок бумаги.
Переполнен е утра лазарет
И запятнан запекшейся кровью,
Запылали и рушатся кровли…
О пылающий огненный цвет,
О цветок на заре Назарет!

Как просты, прекрасны и суровы
Очертанья купола и ниш…
Отойди на время от земного,
Здесь, душа, ты Богу предстоишь.
Неподвижны свечи в полумраке,
Как цветы на восковых стеблях,
У порога бьют поклоны маки,
Шарит ветер в темных тополях.
Возле маков вьется повилика
И курит цветочный фимиам.
В полусвете проступают лики,
Ангел руки простирает к нам,
Белый ангел расправляет крылья,
Светотени по стенам дрожат,
Кажется — еще одно усилье
И по камням крылья зашуршат…
Скорбны Богородицины очи
И печалит полудетский рот.
Первозданный камень не обточен,
Словно это Вифлеемский грот.

Затеряна церковь в поле,
в убогой крестьянской хатке.
Стоят рядком на престоле
иконы, свечи, лампадки…

Певчих собралось трое,
да семь человек прихода.
Пахнет землей сырою
И зеленью с огорода.

Но в этой избушке сирой
Священник служил молебен
о мире в огромном мире,
о нашем насущном хлебе.

Читает дьякон Пророка…
А синий квадрат оконный
глядит Всевидящим Оком
и кажется мне иконой.

Возле церкви приглушенный говор,
Людных улиц суета сует…
Не взяла я свечки четверговой,
Только в сердце проносила свет.

To ли от евангельского чтенья,
To ли от двенадцатой свечи
Не погасли тайного свеченья
Никому не зримые лучи.

Бился в зонтик дождевой горошек,
Рассыпался по листве густой…
Помоги мне, Боже, стать хорошей,
Радостной, спокойной и простой!

Под ногами растекалась слякоть
И не раз пришлось мне пожалеть,
Что на людях невозможно плакать,
Что на людях неприлично петь.

Вдоль по базарной площади,
В светлую ночь, весной,
Видела — шел Ты, Господи,
С тощей Своей сумой.

Падали деньги звонкие
Возле церковных врат,
Там торговал иконками
Младший Иудин брат.

А в алтаре сияние
Шло от икон и ряс…
Господи, подаяния
Спрашивал Ты не раз.

Вдруг раскатилась громкая
О попранной смерти весть…
Шел Ты с пустой котомкою,
Не было места сесть.

А мальчик с веселым личиком,
Толкнул Тебя прямо в грудь,
Спеша помянуть куличиком
Нескончаемый Крестный путь.

Когда подросшие птенцы,
К полету первому готовы,
Когда поспели огурцы
И дозревает сад фруктовый,

И в зелени еще густой
Все полно радостным кипеньем,
Крылатой птичьей суетой,
Сверканьем, щебетом и пеньем,

Впервые вдруг усохший лист
Спадает, медленно вращаясь…
Тогда возню свою и свист
Внезапно птица прекращает,

И круглый глаз ее следит
С неизъяснимым выраженьем,
За тем, как желтый лист летит,
За медленным его сниженьем.

Надежен дуб и луг широк,
Просты по-прежнему заботы, —
Но птица знает — близок срок,
И слышит отзвук перелета.

Проходит жизнь расплывчатым пятном,
За годом год свою поклажу вьючит.
Под шум ночного ливня за окном
О смерти думается лучше.

Есть время встреч и есть пора разлук,
Телесной силы, — и духовной мощи.
Под мерных капель монотонный стук
О смерти думается проще.

На сердце мертвых больше чем живых
И умирать от этого мне легче.
Под тихий шелест капель дождевых
В бессмертье веруется крепче

Я тебя как любимого брата,
Как далекого друга звала —
Золотая полоска заката
У меня на глазах отцвела,
С темнотою сиянье боролось
И она победила. Тогда
Над одной из тускнеющих полос
Родилась голубая звезда.
Падал сумрак сиреневым пеплом,
Ночь победно ступала за ним.
Но сияние звездное крепло
И казалось ответом твоим.

С годами осыпаются могилы,
Обветренные клонятся кресты
И над могильной насыпью унылой
Колышется трава, а не цветы.

Под этим камнем позабытый мертвый.
Исчезло имя, сохранился год
Наполовину, — остальное стерто,
Осталось только: «тысяча семьсот…»

Забилось сердце почему-то с силой
И я внезапно вечность сознаю,
Как будто я не над чужой могилой,
Но над своей, забытою, стою.