Влад Снегирев - Моя эпоха

О чем ИМ придется жалеть…

2010

1.

Вышел вдруг Интернет из пеленок

И взрослеет на наших глазах.

Знает каждый на свете ребенок

Мировой паутины размах.

Сайтов много, – уже миллионы,

Те же блоги растут как грибы.

Всюду мечутся флудеры, клоны,

Поднимая всю Сеть на дыбы.

Все здесь ясно и как на ладони.

Что-то надо? Так Яндекс спроси.

Веб – страницы ему все знакомы

И работает словно часы.

Ну, какие еще вам примеры?

Вот, возьмем скромный сайт, – WikiLeaks;

Удивил всех, не ведая меры,

Публикуя свой скромный дневник:

Что расскажут еще дипломаты,

Где затеют еще раз войну?

Что планируют дальние штаты,

Исковеркают как тишину?

Оказались секреты известны,

Стала истина очень проста:

Нет границ теперь в мире запретных,

А все прошлое – ложь, суета.

Жизни прежней сломались устои,

Драма вдруг превращается в фарс.

Дней вчерашних уходят герои,

Свет в душе начадил и погас.

2.

…И глава WikiLeaks был посажен

За решетку в сырую тюрьму:

Слишком важными тайнами связан,

Очень многим пророчил суму.

Как же может в эпоху свободы

Быть свободным еще Интернет?

Возомнили о братстве народы?

Кто сказал, что цензуры здесь нет?

Пусть Ассанж будет всем нам уроком,

Не спасает теперь аватар,

Снится пыль зарешеченных окон,

Грязь прогнивших, двухъярусных нар.

И, в холодном поту просыпаясь,

Прячу в ящик опасный модем,

С прошлой жизнью навеки прощаясь,

Навсегда уходя от проблем.

3.

…Отпустили его на поруки,

Не найдя подходящей статьи.

Оказались короткими руки

У обиженных и у судьи.

Затихает скандал, затихает…

Видно, просто решили замять

То, о чем мир давно уже знает

И на что всем вполне наплевать.

Что здесь нового в самом-то деле?

Всюду взятки, коррупция, ложь.

Бедность – вот, побороть не сумели,

Правды днем и с огнем не найдешь.

Тот, кто жил хорошо, тот и будет

Дальше жить, не нуждаясь ни в чем.

А народ – все простит и забудет,

Как забыл он о Боге своем.

2011

Революция в Египте! Забурлил арабский мир,

Выбегают египтяне из облупленных квартир,

Собираются все вместе и кричат: "Долой царя!

Мы хотим, чтоб над Египтом встала новая заря,

Демократии нам дайте и свободы хоть чуть-чуть,

Укажи нам доллар старый к жизни новой легкий путь,

Мы хотим жить как в Европе, просыпаться нам пора…"

До чего людей доводит африканская жара.

Боже, как сюжет банален и испытан он давно,

Будет горькое похмелье, сбыться снам не суждено.

Это ветер одичалый им принес издалека

Грома дальние раскаты, грозовые облака.

Это там, – за океаном очертили тайный круг

И оттуда раздается, словно зов, неясный звук,

Льется в сердце тихий голос и обмана сладкий яд

И идут, идут на площадь, друг за другом, все подряд…

2011

1.

Как много людей… И знамена…

Пришли справедливость искать.

Сказал паренек из ОМОНа:

"Приказ был пока не стрелять".

С трибуны разносятся песни,

Аж стекла трепещут в окне.

Вещают: "Нам выбор известен.

И надо менять все в стране".

Знакомый сценарий, я знаю –

Так было и в странах иных.

А как там сейчас? Умоляю:

Спросите сегодня у них.

2.

Выходили на площадь и снова

Гнев народный разлился рекой.

Ты лети, справедливое слово,

Прямо в Кремль над бурлящей толпой.

Говорили про выбор народный

И ругали бесчестную власть.

Но ответ был бездушный, холодный,

Речь привычная гладко неслась.

День прошел, как другие, напрасно;

Разошлись, снова стало темно,

Только ветер кружит безучастно.

Будь что будет – не все ли равно…

2011

Возможно, я смыслю немного;

Блуждаю, как все, в темноте,

Но знаю: по милости бога

У власти сегодня не те.

Не верю, что всё так бесцельно.

А время стоит… Иль идет?

Терпение так беспредельно,

Но воли не хочет народ.

Везде косность тела и духа,

Не слышно уж песен побед:

Эротика, порно, чернуха, -

На все остальное запрет.

Быть может, готовы подняться?

Но нет – каменеют и ждут.

Велели молчать, дожидаться,

Вот все и раскисли, плывут.

Спросите сейчас у народа:

Что хочет он, что хочешь ты?

Так призрачна эта свобода.

Так грубы простые мечты.

2012

1.

Мой милый друг! Пишу тебе письмо,

в деревне сонной молча прозябая.

Здесь хорошо жить сумрачной зимой,

листы пером беспомощно марая.

Но жарким летом - мухи, комары,

никак не дописать вторую строчку,

унынье, скука, приступы хандры,

и водку пью, как сволочь, в одиночку.

Здесь все безлюдно, тихо, как в раю:

гулящий кот, пугливые соседи,

покой – и, усмиряя плоть свою,

веду с тетрадью чинные беседы.

Проходят дни, опять тоска и тишь.

Шальное солнце катится по кругу.

Ну как же тут, мой друг, не загрустишь

в безмолвный час вечернего досуга...

2009 лето

2.

Сказать тебе, мой милый брат,

Я так устал, везде разлад,

Кругом все дорожает.

И жизнь проходит стороной,

Что делать нам с больной страной

Никто уже не знает.

Так нравственность упала...

А им все мало, мало.

Молюсь я часто, каждый день;

Вот в церковь не хожу, мне лень,

Не вижу улучшений.

Читаю Пушкина опять,

Но раньше стал ложиться спать –

В объятья милой лени.

И каждый день смотрю закат,

И этой жизни очень рад.

Но иногда щемит в груди,

Что ждет нас завтра впереди?

Уже бушует кризис.

Жена опять все за свое:

"Ну что за жизнь, кругом жульё…"

Так, женские капризы.

На огороде весь бурьян

Посох и по утрам туман.

Вот завтра выборы у нас,

Тот пыл, что прежде, весь угас;

Кого избрать, не знаю.

Они все обещают рай,

Лишь побыстрее выбирай,

Вот и сижу, гадаю.

У нас в деревне, как в стране –

Все пусто и уныло,

Но я доволен всем вполне,

Вчера не лучше было.

2009 осень

3.

Что-то осень нынче рано наступила,

Ветер носится в саду, ломая ветки.

Я в деревне что-то вроде старожила,

типа чижика без крыльев в тесной клетке.

Вот пишу письмо тебе, мой друг заветный:

приглашаю поскучать до лета вместе.

Мы затеем разговор с тобой предметный,

пока куры отдыхают на насесте.

Я полезу в тесный погреб, где хранится

пыльный строй бутылок гордых и солений.

Будем есть и пить, пока не задвоится,

аксиомами стирая пыль сомнений.

Сколько тем пока блуждает без ответа:

о политике, о вечности, погоде.

Мы ж не стоики с тобою, мы эстеты

И кинзу всегда берем на огороде.

У камина так приятно расслабленье,

Лепестки огня творят волшебную картину,