Михаил Светлов - Стихотворения и поэмы

Может быть, я сочувствую слишком?
Разве можно мне быть ни при чем,
Если рядом безногий парнишка
Загрустил над футбольным мячом?

Ни за что я не стану лениться,
И в желаньях своих не утих —
Я хочу, чтоб исчезли больницы
За огромной нехваткой больных.

Указанье является днем:
Побеждать не мечом и огнем —
Только словом, стихом и теплом.

Может быть, вы меня не поймете,
Это стих вам навстречу спешит,
Будто женщина-врач в самолете
Над Чукоткой к больному летит.

Так несите ж меня, указанья,
Как стремительный водопад!
(Обернулся я — воспоминанья
Как застывшие волны стоят.)

Неужели ты, воображенье,
Как оборванное движенье?
Неужели ты между живых —
Как в музее фигур восковых?

Не силен я, не хвастаюсь мощью,
Но — свидетель бессонных ночей —
Здравствуй, сказка! Ты — верный помощник
При созданье реальных вещей.

Указание ночью пришло
(Календарь изменяет число),
Я трудился весь день, я устал,
Указания я не слыхал.

Но ребятки в предутренний час
Вновь со мною поделятся планами:
«Дядя Миша! Ты сделаешь нас
Хоть какими-нибудь капитанами?»

Было так — легенды говорят —
Миллиарды лет тому назад:
Гром был мальчиком такого-то села,
Молния девчонкою была.

Кто мог знать — когда и почему
Ей сверкать и грохотать ему?
Честь науке — ей дано уменье
Выводить нас из недоуменья.

Гром и Молния назначили свиданье
(Дата встречи — тайна мирозданья).
Мир любви пред ним и перед ней,
Только всё значительно крупней.

Грандиозная сияла высь,
У крылечка мамонты паслись,
Рыбаков артель себе на завтрак
Дружно потрошит ихтиозавра.

Грандиозная течет вода,
Грандиозно всё, да вот беда:
Соловьи не пели за рекой
(Не было же мелочи такой).

Над влюбленными идут века.
Рановато их женить пока…
Сквозь круговорот времен домчась,
Наступил желанный свадьбы час.

Пили кто знаком и незнаком,
Гости были явно под хмельком.
Даже тихая обычно Зорька
Всех шумней кричит фальцетом: — Горько!

Гром сидит задумчиво: как быть?
Может, надо тише говорить?
Молния стесняется — она,
Может, недостаточно скромна?

— Пьем за новобрачных! За и за! —
Так возникла первая гроза.

Молния блестит, грохочет Гром.
Миллиарды лет они вдвоем…

Пусть любовь в космическом пространстве
О земном напомнит постоянстве!

Дорогая женщина и мать,
Ты сверкай, я буду грохотать!

Быть может, в разговорах откровенных,
Шагая с молодежью по нови,
Увижу я средь лиц обыкновенных
Встревоженную мордочку любви…

Поверь мне, ты ничуть не постарела,
Что для тебя земная дань годам!
Бегут двадцатилетние пострелы
По светлой стежке — по твоим следам.

До старости, до смерти сохранится
Твой образ, появившийся вдали,—
В простом платке, а над тобой зарницы
Грузинским садом пышно расцвели.

Сама заря стоит у изголовья,
Ночь для тебя сменяет караул…
Я с твоего плеча с такой любовью
Бестактного комарика стряхнул!

И этих чувств волшебных излученье
Сейчас меня на подвиг позовет,
Отчаянное кровообращенье
Сейчас мне стенки сердца разорвет!..

Рассвет, как долгожданное известье,
Явился к нам. Мир полон ворожбы.
Возьмем лукошки, милая, и вместе
Пойдем по чудеса, как по грибы.

И приютит нас древняя дубрава,
И старые дубы прошелестят:
«Такой любви мы не видали, право,
Чтоб не солгать, лет этак пятьдесят!»

О счастье! Тропка дней всё тоньше,
Но наяву, а не во сне,
Как молодая почтальонша,
Однажды ты зайдешь ко мне.

Я распишусь. Ясна повестка,
Но тут же сразу я пойму,
Что счастье — это ведь невестка
Стихотворенью моему.

О счастье! Не забудь о долге!
Ты — связь моей родной Руси,
Ты не задерживайся долго,
Ты дальше письма разноси.

И в каждом сереньком конверте
Пусть все соседи там и тут
Не сообщение о смерти,
А о рождении найдут…

Кричит отец в родильном доме:
— Скорей, сиделка, позови!.. —
Весна. За окнами в истоме
Воркуют голуби любви.

Дневное выполнив заданье,
Уходит девушка домой,
Но к почтальонше на свиданье
Явился слесарь молодой.

Они идут. Звенят трамваи,
Мелькают города огни…
Идут под ручечку, не зная,
Что очень счастливы они.

Они не ведают, впервые
Поцеловавшись у ворот,
Что их, как письма заказные,
Как телеграммы, счастье ждет…

Я умудрился, мой читатель,
На долгом жизненном пути
Той почтальонше — получатель —
Повестку счастья принести.

Пусть никто не плачет, не рыдает,
Слабостям в любви пощады нет —
Чувств моих сегодня заседает
Революционный комитет.
Заседатель-память, обвиняй:
Можно ли в дешевое влюбляться?
Здесь не равнодушный нагоняй,
Здесь — расстрел без всяких апелляций.
Заседатель-детство! Скажешь всем,
Кто обидел сказку? Кто предатель?
Всхлипывает громко
не совсем
Совершеннолетний заседатель.
Заседатель-старость! Объяви —
До секрета счастья мы дознались?
Панораму разверни любви,
А не поликлиники анализ…
Я еще в годах двадцатых знал,
Бегая по юности просторам,
Что наступит этот трибунал
С точным, беспощадным приговором.
Скоро ль будет счастлива земля?
Не в торжественном, священном гимне,
А со мной все горести деля,
Партия моя, скажи мне!
Как ты вычерпаешь, комсомол,
Бездну человеческого горя?
Суд на совещание ушел,
Мы сидим и мерзнем в коридоре.

Любовь — не обручальное кольцо,
Любовь — это удар в лицо
Любой несправедливости!
И в этом
Я убедился, будучи поэтом.

О дружбе возглашают не фанфары,
А двух сердец согласные удары,
И, скромное, ты не трубишь призывно,
О благородство, — ты конспиративно.

Я убеждаю всех без всякой меры,
Что чувства наши — не пенсионеры,
Они со мной — солдатами в строю,
И я — поэт — им звания даю.

Какое чувство сделать генералом?
Такое, что заботится о малом,
Такое, что истратило все средства,
Конфетами одаривая детство…
Но как же я оставлю без вниманья
Моих старшин — мои воспоминанья?