C Тpущева - Апокpифическое утpо

От посягательств сатаны

хранят их милиционеры.

Вокруг стоит сплошной туман.

Сыны копают котлован,

ростки втыкают вверх корнями

и за получкой едут в банк

и выпивают спирта жбан

и заедают сухарями.

А через год здесь всходит вдруг

канализационный люк

и зеленеет, плесневея.

Не покладая сильных рук

печальный слесарь чистит люк,

с похмелья густо зеленея.

* * *

Вот стул. Нигде не числится рабом.

Стоит, свободно растопырив ножки,

сверкая гнутоклееным ребром,

гордясь сиденьем из воловьей кожи.

Он за свободу пламенный борец.

Он делегат от группы дуболомов

на тридцать энный съезд в большой дворец

с докладом о вреде сырой соломы.

Он создает древесный комитет

по выпуску осинового хлеба,

храня на всякий случай партбилет

в подкладке за обивкой, где-то слева.

Он возглавляет мебельный профком,

он член союза стульев-демократов.

И бойся угостить его пинком

иль осквернить неблагородным задом!

* * *

Мне сказали, что квадрат

это сумчатый примат.

У него четыре ножки

и большая голова.

Но его диаметр сложный

все же делится на два.

А длина его сторон

сумма крика трех ворон.

Мне сказали о квадрате:

он развратник и бандит,

спит с любовницей в халате,

револьвером ей грозит,

престарелых за углом

режет зубчатым ножом.

Пифагор его в помойке

рано утром отыскал

и, предвидя перестройку,

неформалом воспитал.

Всем понятно, что квадрат

треугольный деградат?

* * *

Осыпается лето пыльцой и словами,

преломляется время в кривизну огнепада,

оплавляется солнце, угасая глазами,

просветляются храмы в гематоме заката,

воскресают шаги, заключенные в небыль,

похмеляется БЬахус и ликуют вакханки,

расцветают сгоревшие звезды на небе,

оживает, веревки покидая, таранка.

Красоту и любовь вычисляет наука,

воздвигаются стены, обращенные в пепел,

разжимаются страхами сжатые руки,

увлажняется в голос полувысохший лепет,

превращается правда в клозетную мудрость

и пластуются в уголь предсказанья пророка,

дальнозоркость трактуется как тугоухость

и становится круг кривизной однобокой.

Но культура большой коммунальной психушки

нерушима как свет, Иисус и Венера.

И без рук, и без глаз, улыбаясь макушкой,

возглавляет лицей золоьой соцхимеры.

* * *

Когда хмельная кровь легла в зрачок бокала

в пространстве время форму праха принимало

и вяли как листы земные механизмы

и падали в подзол, где чахнут архаизмы.

Стремясь попасть в число везде роились цифры,

не ведая эпох кишели в небе мифы.

И взглядом я пила с поверхности лежавшей

ответный сладкий взгляд - невинный и дрожащий

на фоне красоты эритроцитов пьяных

распахнутый, большой, лучистый, постоянный.

Светились у меня сердечные вибриссы

и я впадала в кайф, копируя Нарцисса.

Минуты таяли за каплей капля в Лете,

сгущалась кровь, бокал краснел на белом свете,

ответный взгляд горчил познанием порока

и серый ужас в нем дымился одиноко.

И я впадала в страх, но все еще держала

в грубеющей руке горячий глаз бокала.

..........................................

..........................................

Нечаянно иссяк вина последний атом

и мой ответный взгляд со дна повеял злом:

земного бденья льдом и разочарованьем,

усталой болью чувств и абсолютным знаньем.

И я, бокал разбив, спастись пыталась бегом,

но листопад меня засыпал желтым снегом.

...........................................

...........................................

В пространстве время принимало форму праха

и сыпалось в спираль вселенского размаха.

И осень подала мне золотой бокал,

а в нем другой зрачок рождался и вскипал.

* * *

Покажу вам я мир сквозь прозрачную дверь.

Обнаженный и белый на солнечном шаре.

Там хрустальный паук соловьиную трель

ткет из вечера в творческом сладком угаре.

Этот мир. Он возник из цветочной пыльцы.

Там любой еле видимый штрих - совершенство

Там любовь выдыхают-вдыхают жильцы,

там змеится-струится из почвы блаженство.

Светит-греет добро вместо солнцев и лун,

водопад восхищенно поет "Аллилуйя".

Там бессмертный мужчина вневременно юн,

полногрудая женщина тигров целует.

Там прикованы зависть и злоба к скале,

утомленно трепещут дриады на ветках,

и на чашах цветов - как нектар - крем-брюле

и фруктовый кисель в приснопамятных реках.

Чешуится прибрежный жемчужный песок,

Божий лик отражается в зеркале магмы.

Вам туда не войти. Мир закрыт на замок.

Ключ - у грешной поэтки - у меня в диафрагме.

* * *

Ты чиркнул авторучкой по листу,

ты оцарапал белизну покоя,

родился штрих, бегущий в высоту,

В пучину неба или за тобою.

Твой штрих похож на линию руки,

на стебель розы, на изгиб улыбки,

на нерв,стучащий в потные виски,

на спинку маленькой волшебной рыбки.

Твой штрих - пушинка с птичьего крыла,

уздечка фаллоса, морщинка с горя,

диаметр пистолетного ствола,

ресничка солнышка на Черном море.

Он - лучик неприкаянной звезды,

кусочек буквы, составная взгляда,

рябинка на поверхности воды,

модель вселенной в нитях звукоряда.

* * *

1.* Я на фоне старинных песочных часов

2. В темнортутных трюмо непрерывно страдаю.

3. Своего Авраама встречаю с полей.

3. В черной зависти к Лие дрожу каждый вечер.

3. Иоанна Крестителя голову жду

на кровавом серебряном праздничном блюде.

3. Покрываю землей брата бедного прах

не боясь запрещения дяди Креонта.

3. Первой видела я Воскресенье Христа

и теперь покидаю пределы Магдалы.

3. Управляю Египтом, с Антонием сплю.

3. Горько плачу о гибели Игоря-мужа,

подавляю восстание дерзких древлян.

3. На Руанском костре умираю в мученьях

3. Аввакуму-раскольнику письма пишу,

От Вольтера-француза принимаю советы.

3. За Давыдовым еду в сибирь, в рудники.

3. В знойном августе в Ленина целюсь коварно.

3. В пансионе с восторгом рыдаю стихи,

а потом эммигранткой стреляюсь в Париже.

3. В середине столетья, спасаая бойцов,

санитаркой ползу по кровавой равнине.

3. Клич услышав, руками пашу целину.

3. Улетаю в июньский таинственный космос

в серебристо-волшебном " Востоке-6".

3. Красоту продаю у валютного бара.

3. Овощами торгую по найму у черных.

3. Подаянье прошу в переходе метро.

4. Это я. Зеркала - лишь песчинки времен

5. в перевернутой или нетронутой колбе,

6. в перевернутой или спокойной земле,

7. в перевернутом или нетронутом небе.

-----------------------

* - нумерация строк

* * *

Я не буду прощаться с вчерашними днями. Я прошедшее время зачеркнула презрительным взглядом. Я с орбиты сошла, передернув плечами, Я покинула сферу, улизнув с озорным звездопадом.