Татьяна Бек - Замысел (Стихи)

Разбазарив закрома,

Смотри сдержанно и утло

Повзрослевшая зима...

***

О матерь божья! То помои вылью,

То говорят, что завезли картошку...

И день уходит на сраженье с пылью,

Пылясь и истончаясь понемножку.

Чаев наварим -- языком помелем.

...Но -- полночью,

как будто выше ростом,

Прогульщица-душа, беги с портфелем

По воздуху по направленью к звездам!

Не думайте, я не певец шатаний

И не цыганю у судьбы поблажек, -

Но каждому живому нужен тайный

Уединенный облачный овражек.

Сижу и думаю о чем угодно.

На облаке -- следы моих ботинок.

И даль -- огромна...

И звончее горна -

Меня разбудит маленький будильник.

***

Плачет селезень. Осень в начале.

В Тимирязевском парке потемки.

И слова недостаточно емки

Для рассказа об этой печали.

Красота в Тимирязевском парке

Как негусто упавшая манна...

Закружились под звуки баяна

Выпивохи, бабье, перестарки.

Золотые вчерашние букли.

Молодежь и военные вдовы.

...Да не выжгут сердечной основы

Листопада каленые угли!

На скамейке из темного дуба

Восседает хозяйка дворняги...

Сколько нужно добра и отваги -

Не точить на Вселенную зубы!

Рядом станция: Рижская ветка.

Березняк -- островок -- недобитыш.

"Ты меня никогда не увидишь..."

И -- с соседкой танцует соседка.

РОДНАЯ ДУША

Сапогами листву вороша,

Издалека родная душа

Приближалась. А я убегала

На гулянку -- ни много ни мало.

...Возвращаюсь: на сердце -- парша,

А в глазах -- маскарадные рожи.

-- Ты единственная хороша! -

Говорю. Но родная душа

Убегает по первой пороше.

***

Ты неверно живешь. Ты не видишь ни грушевых веток,

Ни грошовых сандалий старухи, сидящей в кино...

Одинокий охальник, ничей ни потомок, ни предок,

Опечатка, зиянье, забытое цепью звено.

Как безжалостно небо! Душа оступилась -- и крышка:

Потеряла дорогу,

своих не находит начал.

А ведь был и очкарик, и школьник, и чей-то сынишка;

И высокие звезды подзорной трубой приручал;

И лимонниц любил, и капустниц; и карта Европы

Волновала как тайна; и бабушка пела про степь...

Я живое лицо различаю под ретушью злобы:

Это просто усталость -

еще восстановится цепь!

***

Голос молодой, прямой,

Но уже такой натруженный...

-- Приходи ко мне, отужинай,

Только про любовь не пой.

...Точно выводок утят,

Годы по небу свистят -

Над лугами, над озерами,

Над почтовыми и скорыми...

Не воротятся назад!

Ты накинь-ка пальтецо,

Да швырни с крыльца кольцо

В заросли иван-да-марьины,

Да скажи себе в лицо,

Что силенки -- разбазарены!

Но и то себе скажи,

Что, избавясь ото лжи,

Можно, можно, можно

заново

Вздрогнуть от гудка баржи -

Ледяного, безымянного...

***

В кофейне, где клубится перебранка,

Колдунья, но отчасти шарлатанка,

Мне толковала про нездешний дух

И как, ревнуя, заварить лопух...

Был день весенний свеж и лопоух.

Она желала, крутанув тарелку,

В опасную пуститься переделку

И взять у Клеопатры интервью.

...Я думала

про музыку свою,

Которой шарлатанства -- не привью;

Все остальное музыке во благо:

Больная нота, путаница, брага,

И лай собачий по ночным садам,

И ужас умереть -- не по годам...

-- Кому, уйдя, наследство передам?

ПОСЛЕ ТЕАТРА

На дворе -- асфальт и свет

Изнурительного лета.

...Если я прочту либретто, -

Мне понравится балет.

Марля, музыка, гроза,

Накрахмаленные ветки...

Веер чопорной соседки

Холоден, как стрекоза.

А потом идти домой

С редким одиноким людом...

Поздняя сирень -- салютом

Озарит проулок мой!

И за сломанную ветку

С легкостью немудрых душ

Я отдам -- перо и тушь,

Скрипку и бумагу в клетку.

***

Покуда мы слюною брызжем

В сугубо устных разговорах,

И спим, и сочиняем порох, -

Дурак становится бесстыжим,

Поэт -- паяцем ярко-рыжим,

А летописцем -- жук и олух.

Отцы уходят, дети дремлют.

...О времени бесшумный трепет,

Скорее перейди в озноб,

Грозою разразись, очисти

Труды и дни, слова и кисти,

И просто -- перекрестки троп!

***

Я не молодая, слава богу!

Знать не знаю давнюю берлогу

С окнами на северо-восток

И тебя с глазами наутек.

Слава богу, я не молодая!

Занавеску старую латая

И кормя лиловых голубей,

Я тебя не помню, хоть убей.

Но -- приснился. И ночные мысли,

Дерзкие, как медвежата гризли:

Шерсть клоками и на лапах кровь, -

Зарычали песню про любовь.

Про любовь шальную и больную...

Слава богу,

больше не ревную,

Не хвораю, не грызу кору.

Нет. Не "слава...", потому что вру!

Были дни просторнее, чем ныне.

Были дали зелены и сини.

И, конечно, было во сто крат

Больше смысла на земной квадрат.

Стало быть, беру себя за шкирку.

-- Ну, садись, печатай под копирку:

"Слава богу, что меня беда

Осчастливливает иногда..."

***

Засвети-ка рабочую лампу,

Жизнь, висящая на волоске...

Объявляю как вечному штампу

Вызов великосветской тоске!

О, как наша обида нелепа

И сыта, и болтлива, -

когда

На окраине зимнего неба

Заждалась почтальона звезда.

БАЛЛАДА О ПАМЯТИ

О старейшая старуха

В черном капоре и ботах,

Чья последняя проруха -

Память уточнять до сотых...

Не усохли сгустки духа

В непоколебимых сотах.

Север крайний, срок бескрайний,

Долгого терпенья запах.

Пересверк алмазных граней -

Испытанье не для слабых.

...Тут сосед зовет "маманей"

И куражится, как лабух.

Утром встанет -- будет краток.

"Извините. Не со зла ведь.

Что касается накладок, -

Обещаю стекла вставить".

...Он таких не видел радуг,

Как ее цветная память!

Там и звали по-другому:

Горько и чеканно -- М а й я.

Память -- это вспять из дому

(Молодая... Молодая...)

И -- щекой прижаться к лому,

Чуть от боли приседая.

БАЛЛАДА О СНЕГЕ

Он честно мастерил семью.

Был дух мятежный за семью

Дверьми бесповоротно заперт.

Упрямец,

он был долго занят

Охраною таких законов,

Которых не понять, не стронув.

Семья семьей. Но снег зимой

Однажды на пути домой

Увлек его к былым поземкам,

Метелицам, буранам, стужам...

Он ощутил себя потомком

И предком, а не просто мужем

С авоськами. (Открою скобки:

Кульки, и банки, и коробки -

Живая жизнь, а не мещанство.

Над ними потешаться -- чванство.

Я только не желаю, чтоб,

Их добывая, он усоп.)

Итак, зима. Итак, пурга.

Он

осознал

в себе -- врага

Сберкнижки, распорядка, рамок

Самодовольных... Словом, "амок"!

О нет. Он не ушел к другой,

Не бросил ни детей, ни лямку, -

Не пьяница и не изгой,

Он тесную расторгнул рамку.

И выгнуло его дугой