Константин Батюшков - Полное собрание стихотворений

Любимца Кипридина
И миртом, и розою
Венчайте, о юноши
И девы стыдливые!
Толпами сбирайтеся,
Руками сплетайтеся
И, радостно топая,
Скачите и прыгайте!
Мне лиру тиискую
Камены и грации
Вручили с улыбкою:
И песни веселию,
Приятнее нЕктара
И слаще амврозии,
Что пьют небожители,
В блаженстве беспечные,
Польются со струн ее!
Сегодня – день радости:
Филлида суровая
Сквозь слезы стыдливости
«Люблю!» мне промолвила.
Как роза, кропимая
В час утра Авророю,
С главой, отягченною
Бесценными каплями,
Румяней становится, –
Так ты, о прекрасная!
С главою поникшею,
Сквозь слезы стыдливости,
Краснея, промолвила:
«Люблю!» тихим шепотом.
Всё мне улыбнулося;
Тоска и мучения,
И страхи и горести
Исчезли – как не было!
Киприда, влекомая
По воздуху синему
Меж бисерных облаков
Цитерскими птицами
К Цитере иль Пафосу,
Цветами осыпала
Меня и красавицу.
Всё мне улыбнулося! –
И солнце весеннее,
И рощи кудрявые,
И воды прозрачные,
И холмы парнасские!
Любимца Кипридина,
В любви победителя,
И миртом, и розою
Венчайте, о юноши
И девы стыдливые!

…Но вскоре пламень потухает,
И гаснет пепел черных пней,
И томный сон отягощает
Лежащих воев средь полей.
Сомкнулись очи; но призрАки
Тревожат краткий их покой:
Иный лесов проходит мраки,
Зверей голодных слышит вой;
Иный на лодке легкой реет
Среди кипящих в море волн;
Веслом десница не владеет,
И гибнет в бездне бренный челн;
Иный места узрел знакомы,
Места отчизны, милый край!
Уж слышит псов домашних лай
И зрит отцов поля и домы
И нежных чад своих… Мечты!
Проснулся в бездне темноты!
Иный чудовище сражает –
Бесплодно меч его сверкает;
Махнул еще, его рука,
Подъята вверх… окостенела;
Бежать хотел – его нога
Дрожит, недвижима, замлела;
Встает – и пал! Иный плывет
Поверх прозрачных тихих вод
И пенит волны под рукою;
Волна, усиленна волною,
Клубится, пенится горой
И вдруг обрушилась, клокочет;
Несчастный борется с рекой,
Воззвать к дружине верной хочет, –
И голос замер на устах!
Другой бежит на поле ратном,
Бежит, глотая пыль и прах;
Трикрат сверкнул мечом булатным,
И в воздухе недвижим меч!
Звеня упали латы с плеч…
Копье рамена прободает,
И хлещет кровь из них рекой;
Несчастный раны зажимает
Холодной, трепетной рукой!
Проснулся он… и тщетно ищет
И ран, и вражьего копья.
Но ветр шумит и в роще свищет;
И волны мутного ручья
Подошвы скал угрюмых роют,
Клубятся, пенятся и воют
Средь дебрей снежных и холмов…

«Воспой нам песнь любви и брани,
О скальд, свидетель древних лет,
Твой меч тяжел для слабой длани,
Но глас века переживет!»
– «Отцов великих славны чада! –
Егил героям отвечал, –
Священных скальдов песнь – награда
Тому, кто в битвах славно пал:
И щит его, и метки стрелы –
Они спасут от алчной Гелы.
Ах, мне ли петь? Мой глас исчез,
Как бури усыпленный ропот,
Который, чуть колебля лес,
Несет в долины томный шепот.
Но славны подвиги отцов
Живут в моем воспоминаньи;
При тусклом зарева мерцаньи
Прострите взор на ряд холмов,
На ветхи стены и могилы,
Покры<���ты> мхом, – там ветр унылый
С усопших прахом говорит;
Там меч, копье и звонкий щит
Покрыты пылью и забвенны…
Остатки храброго священны!
Я их принес на гроб друзей,
На гроб Аскара и Елои!..
А вы, о юноши-герои,
Внемлите повести моей».

Нет подруги нежной, нет прелестной Лилы!
        Всё осиротело!
Плачь, любовь и дружба, плачь, Гимен унылый!
        Счастье улетело!
Дружба! ты всечасно радости цветами
        Жизнь ее дарила;
Ты свою богиню с воплем и слезами
        В землю положила.
Ты печальны тисы, кипарисны лОзы
        Насади вкруг урны!
Пусть приносит юность в дар чистейший слезы
        И цветы лазурны!
Всё вокруг уныло! Чуть зефир весенний
        Памятник лобзает;
Здесь, в жилище плача, тихий смерти гений
        Розу обрывает.
Здесь Гимен, прикован, бледный и безгласный,
        Вечною тоскою,
Гасит у гробницы свой светильник ясный
        Трепетной рукою!

Сей старец, что всегда летает,
Всегда приходит, отъезжает,
Везде живет – и здесь и там,
С собою водит дни и веки,
Съедает горы, сушит реки
И нову жизнь дает мирам,
Сей старец, смертных злое бремя,
Желанный всеми, страшный всем,
Крылатый, легкий, словом – время,
Да будет в дружестве твоем
Всегда порукой неизменной
И, пробегая глупый свет,
На дружбы жертвенник священный
Любовь и счастье занесет!

Увы, мы носим все дурачества оковы,
  И все терять готовы
Рассудок, бренный дар небесного отца!
Тот губит ум в любви, средь неги и забавы,
Тот, рыская в полях за дымом ратной славы,
Тот, ползая в пыли пред сильным богачом,
Тот, по морю летя за тирским багрецом,
Тот, золота искав в алхимии чудесной,
Тот, плавая умом во области небесной,
Тот с кистию в руках, тот с млатом иль с резцом.
Астрономы в звездах, софисты за словами,
А жалкие певцы за жалкими стихами:
Дурачься, смертных род, в луне рассудок твой!

Когда-то Прогна залетела
От башен городских, обители своей,
  В леса пустынные, где пела
    Сиротка Филомела,
    И так сказала ей
    Болтливая певица:
  «Здорово, душенька-сестрица!
Ни видом не видать тебя уж много лет!
    Зачем забыла свет?
  Зачем наш край не посещала?
Где пела, где жила? Куда и с кем летала?
    Пора, пора и к нам
    Залетом по веснам;
  Здесь скучно: все леса унылы,
    И колоколен нет».
    – «Ах, мне леса и милы!» –
    Печальный был ответ.
«Кому ж ты здесь поешь, – касатка возразила, –
    В такой дали от жила,
  От ласточек и от людей?
Кто слушает тебя? Стада глухих зверей
    Иль хищных птиц собранье?
Сестра! грешно терять небесно дарованье
    В безлюдной стороне.
  Признаться… здесь и страшно мне!
Смотри: песчаный бор, река, пустынны виды,
  Гора, висяща над горой,
  Как словно в Фракии глухой,
На мысль приводят нам Тереевы обиды.
    И где же тут покой?»
– «Затем-то и живу средь скучного изгнанья,
    Боясь воспоминанья,
    Лютейшего сто раз:
    Людей боюсь у вас», –
  Вздохнув, сказала Филомела,
Потом: «Прости, прости!» – взвилась и улетела
    Из ласточкиных глаз.