Иван Бахтин - Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 1

Вохма есть еще одна на свете —
Речка вьется через край лесной,
В Вохме той, как и в уральской, дети
По медунки бегают весной.

…Шел мой предок с войском
Ермаковым, По речушке Вохме тосковал.
Дом срубил себе в лесу сосновом,
И деревню Вохменкой назвал.

Он мечтал, что здесь расправит спину,
Что нужда не приползет сюда.
Все на свете мог бы он покинуть,
Но родное слово — никогда!

Он ворочал трудную работу,
Песни предков пел наедине,
Пряный мед копил в прозрачных сотах,
Клади хлеба ставил на гумне.

Ценность слова — на обличье громком;
Если смысл в нем стойкий заключен,
Значит, слово перейдет к потомкам,
Уцелев под натиском времен.

…Понял я в тот грозный вечер года
На суровой фронтовой реке,
Что характер, и душа народа,
И его бессмертье — в языке.

Когда-то он был резв и прыток,
И чувствовал здоровых сил избыток.
Бывало, сделает один прыжок,
Глядь — когти уж вонзил
в крутящийся клубок.
И думала, из норки глядя, Мышь.
«Да, от такого вряд ли убежишь».
Проходит год. И что же? Слышим вдруг:
Он кандидат охотничьих наук.
Стал Кот спокойно жить и поживать,
Как очень важная персона:
То сядет в кресло он,
то ляжет на кровать,
То бродит по ковру для моциона.
Захочет есть — на блюдечке всегда
Ему готова добрая еда.
Он вскоре на довольствии таком
Оброс академическим жирком.
Ловить мышей уже тяжеловат,
Уж не блистать ему в прыжках
своим уменьем…
В одном лишь преуспел:
он три часа подряд
Мурлыкать может с упоеньем.

Давно знакомая с часами пик,
Кишела транспортом дорога столбовая.
— Э-эй, посторонитесь! — крикнул Грузовик,
Скрипучую Телегу обгоняя.
А та ползет себе по большаку,
Раскачивая черную дегтярку;
Оглоблю подняла, грозит Грузовику
И костерит его, да так, что небу жарко:
— Зазнался, выскочка, нахально прешь
вперед!
Где ж совесть у тебя? Ее ни капли нету.
Что ты меня теснишь, как праздную
Карету?
Ведь мы, телеги, — трудовой народ!
Не веришь мне — у лошадей спроси,
Кто больше нас возил поклажу на Руси.

— Заслуги старые едва ль тебе помогут,—
Спокойно Грузовик промолвил ей в ответ.—
Кто новому не хочет уступить дорогу,
Рискует угодить в кювет.

Я в лес ходил.
Он весел и здоров.
Еще не начал подготовки к лету.
Пока не то что ягод и грибов —
Травы зеленой на полянках нету.

Кругом вода. Просох один бугор,
Размыты муравьиные дорожки.
А муравьи повылезли из нор
И митингуют на своей копешке.

И бабочки беспечно там и тут
Порхают, радуясь жилой погоде,
И первым делом срочно узнают:
Какой расцветки крылья нынче в моде.

Летит по лесу звонкое «цвень-цвень»,
Певуньи голос подают друг дружке.
А может, мне по-птичьи «Добрый день»
Кричат гостеприимные пичужки?

Лес — это праздник, жизни торжество,
Где ветки к солнцу тянутся, ликуя.
И если завтра вырубят его,
Куда же грусть и радость понесу я?

Мы пришли сюда со всей России.
Посмотреть на внешность — простаки:
За спиной котомки холстяные,
А в руках — пустые сундучки.

Пусть мы были, может, угловаты
И не очень смелы… до поры.
Молодежь хваталась за лопаты,
Старики брались за топоры.

Пусть не шибко были мы учены,
Всё же знали, как там ни судачь,
Что и те —
заморские — «фордзоны»
Тянут плуг сильней крестьянских кляч.

Мы трудились, не жалея пота,
Знали мы, что взоры всей страны
При ее бесчисленных заботах
Каждый день сюда устремлены…

Не забыв родных полей просторы,
Мы вошли в тебя,
рабочий класс.
Первый рокот нашего мотора
Волновал и будоражил нас.

Помню краски и бензина запах…
Пусть на вид массивен и тяжел,
Первый трактор на широких лапах
Поклонился людям и пошел.

И сердца вдруг чаще стали биться.
Он пошел по настланным камням.
Пред своей машиной расступиться —
Что скрывать! — отрадно было нам.

Не бахвалы мы и не зазнайки,
Но себе узнали цену вдруг:
Все в машине —
до последней гайки!—
Было делом только наших рук.

Путь ее, мы знали, будет длинен,
У нее, мы знали, хватит сил.
Михаил Иванович Калинин
Поздравлял нас и благодарил.

С той поры промчалась четверть века.
Хорошо быть с техникой в ладу:
Наш стальной помощник человека
Лишь родится — и готов к труду.

Труд завода — подвиг исполина.
Он в войну прикрыл броней наш кров.
Сбили спесь с фашистского Берлина
Танки — братья мирных тракторов.

Скромность красит даже юбиляров,
Но своих заслуг ты не таи:
Посчитай-ка, сколько же гектаров
Распахали детища твои!

Даже в самых жарких странах где-то
Вьются из-под их плугов пласты.
С доброй половиною планеты
Верной дружбой нынче связан ты.

Безбрежная степь, в океане твоем
Мы, плавно качаясь, по рельсам плывем.
Я здесь воевал, здесь был ранен
когда-то
Привет тебе, степь! Узнаешь ли солдата?

Мелькнули развилки знакомых дорог —
Волнения в сердце сдержать я не мог.
А ветер легко пробегает по шторам
И дальше летит необъятным простором.

И катят хлеба за волною волну.
И девушка с парнем прильнули к окну,
Желанного друга волнистые пряди
Красавица робко и ласково гладит.