Евгений Абросимов - Стихи остаются в строю

Когда заиграют походные горны —
Предвестники грозных атак,
Глубокою ночью, тревожной и черной,
Коня оседлает казак.

Эгей, эй!..
Коня оседлает казак.

Товарищ потуже подтянет подпругу,
Серебряной саблей звеня.
Сначала казак поцелует подругу,
Потом приголубит коня.

Эгей, эй!..
Потом приголубит коня.

И низко пройдут облака над станицей,
И соком нальются плоды.
— Казак, дай коню вороному напиться
Речной и студеной воды!

Эгей, эй!..
Речной и студеной воды!

По дальнему шляху он звякнет подковой,
Стальные рванет мундштуки.
И Тихому Дону поклонятся снова
Родные орлы-казаки.

Эгей, эй!..
Родные орлы-казаки.

И низко пройдут облака над станицей,
И трубы сильней зазвучат, —
Донцов на защиту советской границы
Горячие кони помчат.

Эгей, эй!..
Горячие кони помчат.

Мальчишка был убит в Иркутске.
Ему семнадцать лет всего.
Как жемчуга на чистом блюдце,
Блестели зубы
У него.

Над ним неделю измывался
Японский офицер в тюрьме,
А он все время улыбался:
Мол, «ничего не понимэ».

К нему водили мать из дому.
Водили раз,
Водили пять.
А он: — Мы вовсе незнакомы!.. —
И улыбается опять.

Ему японская «микада»
Грозит, кричит: — Признайся сам!.. —
И били мальчика прикладом
По знаменитым жемчугам.

Но комсомольцы
На допросе
Не трусят
И не говорят.
Недаром красный орден носят
Они пятнадцать лет подряд.

…Когда смолкает город сонный
И на дела выходит вор,
В одной рубашке и в кальсонах
Его внесли в тюремный двор.

Но коммунисты
На расстреле
Не опускают в землю глаз!
Недаром люди песни пели
И детям говорят про нас.

И он погиб, судьбу приемля,
Как подобает молодым:
Лицом вперед,
Обнявши землю,
Которой мы не отдадим!

Когда, упав на поле боя —
И не в стихах, а наяву, —
Я вдруг увидел над собою
Живого взгляда синеву,

Когда склонилась надо мною
Страданья моего сестра, —
Боль сразу стала не такою:
Не так сильна, не так остра.

Меня как будто оросили
Живой и мертвою водой,
Как будто надо мной Россия
Склонилась русой головой!..

Полей предвечерняя небыль,
Похода раз меренный шаг;
Пыля, пробирается в небо
Войны бесконечный большак.

Белеет старинная церковь
Над тихой и мирной рекой,
На куполе медленно меркнет
Степного заката покой.

Но с мирной природою в споре,
Как грозного времени тень,
Чернеет народное горе
Спаленных войной деревень.

Чернеет и оправа и слева…
И слышно, как там, впереди,
Огонь орудийного гнева
Гудит у России в груди!

Не звали нас и не просили,
Мы сами встали и пошли.
Судьбу свою в судьбе России
Глазами сердца мы прочли.

Мы будем жить, как наши предки,
К добру и подвигу спеша:
Свободно жить! Неволи, клетки
Не терпит русская душа.

Над нами ясность небосвода.
Могуч народ и коренаст.
Дубрава, степь… Сама природа
Солдатской чести учит нас!

Мы на свои леса и воды
Как на своих друзей глядим.
И благородных чувств природы,
Как дружбы, мы не предадим…

Не рвемся мы в чужие страны,
Но сердцем чистым и простым
Родной земли живые раны
Мы не забудем, не простим.

Недаром так упрямы ноги,
Недаром люди так сильны,
Недаром люди и дороги
На запад так устремлены!

Послушай меня, я оттуда приехал,
Где, кажется, люди тверды, как гранит,
Где гневной России громовое эхо,
Вперед продвигаясь, над миром гремит,

Где слева окопы, а оправа — болота,
Где люди в соседстве воды и гранат
Короткие письма и скромные фото,
Как копии счастья, в планшетах хранят.

Здесь громкие речи, товарищ, не в моде,
Крикливые песни совсем не в ходу,
Любимую песню здесь люди заводят —
Бывает — у смерти самой на виду!

И если тебя у костра попросили
Прочесть, как здесь принято, что-то свое —
Прочти им, без крика, стихи о России,
О чувствах России к солдатам ее.

Как любят их дети, как помнят их жены…
И станут тебе моментально слышны
И снег и деревья — весь слух напряженный
Овеянной стужей лесной тишины.

И как бы при звуках родной им трехрядка,
Словам твоей правды поверив не вдруг,
Веселый огонь молодой переглядки,
Искрясь, облетит их внимательный круг.

И кто-то дровец, оживляясь, подбросит,
И кто-то смущенно оправит ружье,
И кто-то любимую песню запросит,
И кто-то тотчас же затянет ее…

В холодных порядках серебряной чащи
Осыплется пепел с верхушек седых:
Как будто простое, солдатское счастье
Горячим дыханьем коснется и их.

А русская песня, что с кривдой не в мире,
Пойдет между тем замирать на лету…
Потом, разрастаясь все шире и шире,
Как храбрый разведчик, уйдет в темноту.

Над землянкой в синей бездне
И покой и тишина.
Орденами всех созвездий
Ночь бойца награждена.

Голосок на левом фланге.
То ли девушка поет,
То ли лермонтовский ангел
Продолжает свой полет…

Вслед за песней выстрел треснет —
Звук оборванной струны.
Это выстрелят по песне
С той, с немецкой стороны.

Голосок на левом фланге
Оборвется, смолкнет вдруг…
Будто лермонтовский ангел
Душу выронил из рук…

Удаляясь быстро-быстро,
Опускался поезд вниз,
Отставая, дым и искры
Вслед за поездом гнались.
Песня слышалась недолго,
И она в конце концов
За шлагбаумом умолкла
Вместе с гомоном бойцов…

Тихо стало на перроне,
Только слух и только взгляд:
Люди слова не проронят,
Только вдаль тепло глядят.

Так тепло глядят и строго
(С теплотой глядишь и ты),
Что бойцам на всю дорогу
Хватит этой теплоты.

На улице полночь. Свеча догорает.
Высокие звезды видны.
Ты пишешь письмо мне, моя дорогая,
В пылающий адрес войны.