Андон Чаюпи - Поэзия социалистических стран Европы

Быть современником ему я не рожден.
Что миру в том, живой я или мертвый, —
Ведь коммунисты сквозь буран времен
Идут — я вижу — ленинской когортой.

Скреби скалу. И ты отыщешь их —
Кристаллы слез, отчаянья, страданья.
Они застыли в вечном ожиданье
Трепещущих от страсти рук твоих.

И ты ищи. Пусть кровь стучит в ушах.
И до кости кремень разрезал руки.
Красна скала от крови и от муки.
И жжет внутри. И труден каждый шаг.

Там, в тверди камня, то, что ищешь ты.
Безмолвствует земля, в себе тая
Тысячелетних слез и бед кристаллы.
Ты их найдешь. Они из темноты
Возникнут виноградной гроздью алой.
Ты не пугайся — это кровь твоя.

Уже разгораются плошки
Осенних огней средь ветвей, —
Там рыси глаза или кошки,
Лисы в апельсинной одежке,
Ползущей обнюхать дорожки
Из лисьей каморки своей.

Зерно в плодоносной сорочке
Спускается к лону в земле
И в поисках родственной точки
Стремится сквозь тесто, как в бочке,
А тесто питает росточки
И спящих лелеет во мгле.

Но краскам осенним известно,
Что ветер, суровый стрелок,
В засаде затих повсеместно
И выстрелом целится честно
В листву воспаленного леса,
Чтоб краски вошли в некролог.

Стихом задержи на бумаге
Осенние краски ветвей,
Чтоб чистая сила отваги,
Рожденной от солнца и влаги,
Шумела от жизненной тяги,
Как лес перед смертью своей.

Мрачны отношенья поэтов с веками,
Секира забвенья висит над стихами.
Хотя удалось, как известно, Гомеру
В живых задержаться на целую эру.

Сгорают созвучья в пожарах забвенья,
И если останется вздох откровенья,
Он станет игрой непонятных словес
Для детства, где вечен к стихам интерес.

Но я бы хотел, чтоб осталась Елена
Такой же прекрасной, как слово велело
(Пусть даже она наставляла рога),

Чтоб древним волненьем была дорог а
Потомкам, любить заставляя друг друга, —
Иначе бессмысленна жизни округа.

Когда твои стихи, превозмогая боль,
Наколют на груди и на руках матросы,
Как женские тела, сердца или цветы,
И люди станут только удивляться,
Узнав, что кто-то их когда-то написал,
И понесутся песни друг за другом,
Как осенью летят по ветру семена,
Не вспоминая об отцовском древе
И обретая собственные корни
В глубоко взрытых человечьих душах,
На лицах и в глазах цветами расцветая,
Тогда ты можешь наконец уйти,
Затем что стал ты голосом, который
Звучит повсюду, пробуждая Космос:
— Бог Пан живет, живая жизнь живет!

От берега до берега
Через пропасть века
Мы натянули струны своего сердца
И создали новую гитару,
Мы извлекли из нее
Божественные ноты будущего,
В котором пылают зори,
А человек оседлал свою судьбу.
И ныне
Одну звезду с другой
Связывают струны мозга,
И гудят они,
Послушные астронавтам:
Продленные струны
Нашего сердца,
Миллионы струн,
Что трепетали
Под пальцами Маркса,
Звенели
Под шагами Ленина,
Бились в песнях твоих,
Прадед Хория,
И воскресли в твоем непокорном народе,
В нас.

Твой вечный поиск прошлого напрасен.
Его коварный лабиринт исчез
И серебром твои виски окрасил.

В том лабиринте рос огромный лес.
Он в недрах гор углем воспоминаний
Теперь застыл под серой мглой небес.

Но изредка какое-то звучанье,
Какой-то лик мерещится вдали,
Звук рога, колокольное качанье…

Как будто ты далеко от земли,
И все с кормы глядишь, в былые дали,
И все о тех грустишь, что вдаль ушли…

Бушует ветер. Паруса устали.
И крепкое и горькое вино
Горит в твоем рубиновом бокале.

Виденье, миновавшее давно,
С тех берегов тебя зовет в печали,
Куда тебе вернуться не дано.

Кто это? Женщина? Иль конь крылатый?
На нем летал ты, брезгуя когда-то
Брести тропою иль волною плыть…

… А может, это юность?.. Может быть…

Ты не хвались, мой сын, и не тверди,
Что ты меня оставил позади,
Ты не тверди, не повторяй послушно:
«Природа холодна и равнодушна».
Печальное и злое заблужденье!
Ведь ты мой сын, ведь ты мое творенье,
В твоем порыве мой порыв живет,
И ты мое движение вперед.
Зачем тебе неправый ореол,
Что ты — иной, природу превзошел?
Задам тебе создать я глаз синицы —
Ответишь: «Мы должны еще учиться».
Тревожусь за тебя, мой сын.
Ты разный.
Оружием грозишь в игре опасной.
Неужто ты спалишь свой мир чудесный?
Неужто оборвешь задуманную песню?
Нет! Ты преодолел туманы и глубины,
Ты в Космосе, о жизнь моя, любимый!

«Из сердца должен вырваться твой стих!» —
Так ты твердишь с упреком постоянно,
И я стараюсь в меру сил моих
Сердец людских целить стихами раны.

Я все стремлюсь к тому, чтобы была
Моя поэзия, как пред зарею
Песнь жаворонка, — радостна, светла
Над только что проснувшейся землею.

Но если равнодушен человек
К тем, кто в работу вкладывает душу,
Хочу, чтобы его, как меч, рассек
Мой стих, который на него обрушу.

Пять букв простых, пять четких букв всего
составили фамилию его.
Всего пять букв стоят чредою скромной,
но обнимают целый мир огромный.
Всего пять букв, которые для нас
в пути бессменный компас и сейчас.
Пять букв к нам тянутся из дали млечной
Лучами красными звезды пятиконечной.

Когда в словах запечатлеть хочу я
Весь смысл земли, всю красоту земную,
как обойти веселый, как костер,
пылающий и нежный помидор?