Константин Вулах - Лишь то, что понято

Во всех своих предвиденьях права.

И дело тут не в слов ее убранстве

(До мастерства той силе дела нет)

Вся суть в ее мистическом шаманстве,

Строкою порождаемом на свет.

Я силе этой тайной верю свято

И, строя на бумаге слов ряды,

Жду счастья, что строкой моей зачато,

И ею напророченной беды.

***

Бархатистая гладкость пера

Вновь зовет меня к писчей бумаге.

Это значит настала пора

Для моей стихотворной отваги.

Для того, чтобы рифмой звеня,

Строчки складывать кубиком гладким,

Чтобы мыслей своих не храня,

Доверять их разверстой тетрадке.

И так радостно мне оттого,

Что я слову доверился снова

И не скрыв от него ничего,

Снял с души своей путы-оковы.

***

Одним страданием поэзия жива,

Есть у нее на муки все права.

Ни у кого их нет на свете белом,

Одна поэзия их заслужила смело.

Они и дух ее и матерьял,

Они ее начало из начал.

Ведь мук душевных тяжкое томленье

И существо ее, и воплощенье.

Простые строки

Пленительная неопределенность

Плетет в стихах витые кружева,

Она к себе снискала благосклонность,

Повсюду утвердив свои права.

В метафорах натужных, томных ахах,

В мученьях умирает смысл слов,

От мысли остается только запах,

Как из порожней склянки от духов.

В погоне за химерой многозначья

Слова теряют жизненную суть,

Не проясняя истину, а пряча,

Густым туманом укрывая путь.

Мне не понять? Не вижу в том греха я,

Ведь будет жить сквозь годы и века

На чей-то взгляд - простая, знать, плохая,

Но каждому понятная строка.

Поэзия - хранительница слова!

Чудит франтиха-мода, ну и пусть.

Простые строки прочитаю снова,

Хоть я их с детства знаю наизусть.

***

Самоиронии достаточно,

Но как понять, в какой из дней

Приду от суеты тетрадочной

К строке единственной своей.

Чтоб не была прямой да гладкою,

Но чтобы в ней, негромкой, жил

Вдруг воспаривший над тетрадкою

Неутолимой страсти пыл.

Чтоб ею, лишь одной единственной,

Я пред собой гордиться мог,

Предельно ясной и таинственной...

А больше и не нужно строк.

***

Поэты нам рассказывают сказки

О доблести, о славе, о любви...

Слова, как будто радужные краски,

В них все цвета, какой ни назови.

И ясно всем давно, что сказки это,

Но только верит им весь белый свет.

Не потому ль, что в строчках у поэта

Все, словно в сказке, вымысла лишь нет.

***

Поэзия хорошая

Всегда слегка больна.

Безумьем, как порошею,

Завьюжена она.

Ты ею век обманутый,

Хоть в ней непогрешим,

Живешь, как в сеть затянутый,

Но в вере нерушим.

Иллюзия цветистая

И правды ни на грош,

Но ложь такая чистая,

Прекраснейшая ложь.

Никак в ней не изверишься,

И хоть она пустяк,

Душою с нею меришься,

Не вымерив никак.

***

Писать рифмованные строки,

Верша фантазии полет,

И большей бы не знать мороки

Все дни свои из года в год.

И в мягкости пера округлой

Ловить свой кайф сквозь мыслей звон,

И посвящать дивчине смуглой

Свой поэтический поклон.

И жить, нуждаясь в самом малом,

И малым удовлетворясь,

Но знать во что бы то ни стало,

Что не утратил с жизнью связь.

И умереть, созвучья строя,

Не завершив строки, уйти

Той Богом избранной порою,

Что им намечена в пути.

***

Дни безотрадны и тихи

В глухой душевной укоризне,

И только новые стихи

Рождаются как знаки жизни.

Стихами только и живу,

В мир сочиненья погруженный,

И только ими на плаву

Держусь, в заботах утопленный.

И не пошел пока ко дну

Лишь потому, что все доселе

Мечтаю песню спеть одну,

Что спеть другие не сумели.

Чтоб сочинить ее суметь,

Ищу в душе своей приметы.

Везде растягивая сеть,

Ловлю слова я и сюжеты.

Еще ее не написав,

Уже горжусь той песней новой,

Оцениваю слов состав

И мелодичности основы.

Уже мурлычу и пою,

Открыть всему пытаясь свету

Ту песню новую свою,

Которой все пока что нету.

К Богу

Дай слово мне, ведь ты хозяин слов,

Они всегда принадлежали Богу.

За ними вслед собраться я готов

В нелегкую и дальнюю дорогу.

Они мне - избавление от бед,

Болезней и душевного раздрая,

Единственный мой в этом мире след,

Который я оставлю, умирая.

Ну а пока я жив, дай слово мне,

Дай откровенность мне и откровенье

В сознанье, наяву, в бреду, во сне,

В уверенности, в тягостном сомненье.

Тем словом одари и награди,

Что душу разрывает, в ней бушуя.

Пусть день, пусть год, пусть час лишь впереди,

Дай слово мне, о большем не прошу я!

***

Слова, как стылая руда,

Огнем души их надо плавить,

Когда остынут, чуть поправить

И дать им волю навсегда.

Не признавать, чужим им став,

В них больше своего творенья

Вот правило стихосложенья

И непреложнейший устав.

Пускай там, как хотят, живут,

Себе дорогу пробивая,

Жизнь настоящая живая

Сама означит их маршрут.

Ничем им больше не помочь,

У них свои пути-дороги;

Преодолев страниц пороги,

Они от нас уходят прочь.

А нам опять копать руду

И строчки пламенные править,

В которых жизнь до веку славить

Себе на радость и беду.

***

Нет, не в событиях поэзии секрет,

Лишь в чувствах жизненных она душе открыта,

И если вдруг строка рождается на свет,

То это значит - сердцем чувство пережито.

И значит должен я в тот самый главный миг,

Пока душа горит и кровь клокочет в жилах,

Схватив листок бумаги, как давно привык,

Оставить чувство жить в стекающих чернилах.

Сюжет мне претит, хоть на это я мастак.

Чего уж проще, чем придумать баек пару,

Но ощущаю я особый, главный смак,

Когда эмоциям поддам крутого жару.

А потому поэм, увы, я не пишу,

Мне смысл стиха в инаком видится пространстве.

Ведь я не рифмами, а чувствами грешу

В уже давным-давно привычном постоянстве.

***

У поэта тысячи обличий,

Миллионы выражений лиц,

А ему - слепой канон приличий

И шуршанье уставных страниц.

Правила движения по жизни,

Правила вращенья в колесе...

И живет он в вечной укоризне:

Почему живет не так, как все.

Но поэт не может в мире этом

Только перелистывать устав,

Или перестанет быть поэтом

Он, от правил писаных устав.

Ведь его душа владеет миром,

И его душой владеет мир.

Не гляди, что в жизни нищ и сир он,

Что в семье он вовсе не кумир.

И канонов многих он не знает,

Как о том весь век гудит молва,

Но слова из чувства выплавляет,

Мудрые и вечные слова.

***

Был воздух жизни густ и вязок,

И где-то зрел грядущий гром,

А грустный сочинитель сказок

Сидел за письменным столом.

В покое неуютно тесном,