Ярослав Смеляков - Работа и любовь

Я вижу — сквозь две пятилетки,
сквозь голубоватый дым —
на беговой дорожке
мы рядом с тобой стоим.

Лежит у меня в ладони
твоя золотая рука,
отвыкшая от перчаток,
привыкшая к турникам.

И, перегоняя ветер
и потушив дрожь,
ты в праздничной эстафете
победную ленточку рвешь.

Я вижу еще, как в брызгах,
сверкающих на руке,
мы, ветру бросая вызов,
проносимся по реке.

И сердце толкается грубо,
и, сжав подругу мою,
ее невозможные губы
под звездами узнаю…

И сердце толкается грубо.
На монументальной кровати
любимая спит. И губы
доверчиво шевелятся.

А в цехе над пятилеткой
склонилась ночная смена,
нам ноздри щекочет запах
отряхивающейся сирени.

И чтобы скорее стало
то, что почти что рядом, —
над пятилеткой стала
моя молодая бригада.

И чтобы любовь не отстала
от роста Страны Советов,
я стал над свинцом реала,
я делаю стенгазету,

я делаюсь бригадиром
и утром, сломав колено,
стреляю в районном тире
в районного Чемберлена.

Я набираю и слышу
в качанье истертых станков,
как с каждой минутой ближе
твоя и моя любовь.

Как бывало — с полуслова,
с полуголоса поймешь.

Мимо города Тамбова,
мимо города другого
ог товарища Боброва
с поручением идешь.

Мы с тобой друзьями были
восемь месяцев назад,
до рассвета говорили,
улыбались невпопад.

А теперь
гремят колеса,
конь мотает головой.
Мой товарищ с папиросой
возвращается домой.
Мост качается.
И снова

по бревенчатым мостам,
по дорогам,
по ковровым,
отцветающим и снова
зацветающим цветам.

Он идет неколебимо
и смеется сам с собой,
мимо дома,

мимо дыма
над кирпичною трубой.
Над мальчишками летает
настоящий самолет.

Мой товарищ объясняет,
что летает, как летает,
и по–прежнему идет.

Через реки,
через горы.

Пожелавшим говорить
подмигнет,
и с разговором
разрешает прикурить.

И, вдыхая ветер падкий,

через северную рожь

мимо жнейки,

мимо жатки,

мимо женщины идешь.

Посреди шершавой мяты,

посреди полдневных снов,

мимо будки,

мимо хаты,

мимо мокрого халата

и развешанных штанов.

Он идет, шутя беспечно.
Встретится ветеринар.

Для колхозника сердечно
раскрывает портсигар.
Мимо едут на подводах,
сбоку кирпичи везут.
Цилиндрическую воду
к рукомойникам несут.

Дожидаясь у колодца,
судомойка подмигнет.

Мой товарищ спотыкнется,
покраснеет, улыбнется,
не ответит.

И пойдет,
вспоминая про подругу,
через полдень,
через день,
мимо проса,
мимо луга —
по растянутому кругу
черноземных деревень.

Мимо окон окосевших
он упрямо держит путь,
мимо девочки,
присевшей

на минутку отдохнуть.

Мимо разных публикаций,
мимо тына,
мимо тени,
мимо запаха акаций
и обломанной сирени.

Он идет,

высокий, грузный,
и глядит в жилые стекла,
мимо репы и капусты,
сбоку клевера и свеклы,
мимо дуба,
мимо клена.

И шуршат у каблуков

горсти белых

и зеленых,

красных,

черных,

наклоненных,

желтых,

голубых,

каленых,

перевернутых цветов.

Так, включившийся в движенье,
некрасивый и рябой,
ты проходишь с наслажденьем
мир,

во всех его явленьях
понимаемый тобой.

Ты идешь, не зная скуки,
под тобой скрипит трава.
Над тобой худые руки
простирают дерева.

Ты идешь, как победитель,
вдоль овса и ячменя,
мой ровесник и учитель,
забывающий меня.

По тропинке,
по ухабам,
мимо яров,
сбоку ям.

Соловьи поют.

И бабы

подпевают соловьям.

Снова речка,

снова версты,

конь с резиновой губой.

Только небо, только звезды

над тяжелой головой.

Ты идешь

и напеваешь

про сады и про луну.

Ты поешь и вспоминаешь
Аграфену Ильину.

Не она ль в селе Завьялы,
от предчувствия бледна,
тихо ставни открывала
и сидела у окна?

Не она ль, витую косу
распуская для красы,
сторожила у откоса
золотую папиросу
и колючие усы?

Тихое перемещение
звезд от дома до реки.

Груню в легкое смущенье
приводили светляки.

Ей и спится и не спится.
«Неужели ты отвык?

Не просохли половицы,
не стоптался половик.

Неужели позабудешь,
как дышала чесноком?

Нешто голову остудишь
полотняным рушником?

Ты войди ко мне, как раньше,
дергая больным плечом,
громыхая сапогами
и брезентовым плащом.

Для тебя постель стелила,
приготовила кровать.

Вымойся. Скажи, что видел.
Оставайся ночевать.

Где ж ты ходишь, беспокойный?
С кем гуторишь?

Что поешь?

Мимо озера большого
ты по августу идешь.

Как с тобой в одной бригаде
мы ходили, славя труд,
как в Тамбове на параде
отделенные идут.

Ты идешь. И ты не слышишь,
как проходят впереди,
как на ясенях, на крышах
начинаются дожди.

Ты не думаешь, не знаешь,
что, заслышавши тебя,
два врага одновременно
подымают два ружья.

Что один из них степенно

наблюдает свет звезды,
а другой из них считает
увезенные пуды.,

Что другой оглох от страха.
Ты не понял.

На тебя

двое сволочей с размаха
подымают два ружья.