Павел Арский - Из поэзии 20-х годов

Врагам не прощали вы кровь и обиды
И знамя борьбы поднимали не раз,
Балтийские воды и берег Тавриды
Готовят потомкам пленительный сказ.

Как бурные волны, вы грозно вливались
Во дни революций на Невский гранит,
И кровью орлиной не раз омывались
Проспекты, панели асфальтовых плит.

Открытые лица, широкие плечи,
Стальные винтовки в бесстрашных руках,
Всегда наготове для вражеской встречи, —
Такими бывали вы в красных боях.

Подобно утесам, вы встали, титаны,
На страже Коммуны, на страже свобод
У врат лучезарных, где вязью багряной
Сверкает бессмертный Семнадцатый Год.

Герои, скитальцы морей, альбатросы,
Застольные гости громовых пиров,
Орлиное племя, матросы, матросы,
Вам песня поэта, вам слава веков.

Нужда и горе — наши ясли,
Подвальный сумрак — колыбель,
Где зори отрочества гасли
И пела вьюжная свирель.

Сирены зычные заводов
Нам рано указали путь
Под сень сурово-гулких сводов,
Где напряженно дышит грудь.

И в неразрывно слитом хоре,
В размерном беге шестерен,
Мы разгадали чудо-зори —
Сиянье солнечных времен.

И день кровавого восстанья,
Грозу великих мятежей,
Как деву в брачном одеянье
Мы ждали в сумраке ночей.

И час настал. И вихрь громовый
Оковы рабские расторг.
И солнце блеск явило новый,
И души обуял восторг…

Раскрылись радужные дали,
Зарделся ало небосклон,
И наши песни прозвучали
В багряном шелесте знамен.

В покровах синетканной блузы,
В сиянье заревых гвоздик,
Суровый облик нашей музы
Вам непонятен был и дик.

За то, что огненные струны
Смутили лепет слезных лир, —
Вы дали нам названье — «гунны,
Пришедшие разрушить мир».

Да, нам противен звук ненужных
Жемчужно-бисерных стихов,
Узоры вымыслов недужных
И призраки могильных снов.

И нам ли, в бурях закаленным,
Рожденным для великих битв,
Внимать напевам легкозвонным,
Стихирам сладостных молитв.

Ночные филины, кукушки,
Не вы избранники богов,
Он с нами, лучезарный Пушкин,
И Ломоносов, и Кольцов…

Певцы труда, певцы машины,
И знаменосцы и бойцы,
Семье трудящихся единой
Готовим звездные венцы.

Мы — миру весть освобожденья,
Мы — буйно-радостная новь,
И, славя смерть и разрушенье,
Поем Вселенскую любовь.

Рожденные бессмертной силой,
Мы не погибнем, не умрем.
И сквозь гроба и мрак могилы
К вратам грядущего придем.

Нас не сломит нужда,
Не согнет нас беда.
Рок капризный не властен над нами:
Никогда, никогда,
Никогда, никогда,
Коммунары не будут рабами!

Всё в свободной стране
Предоставлено мне,
Сыну фабрик и вольного луга.
За свободу свою
Кровь до капли пролью,
Оторвусь и от книг и от плуга.

Пусть британцев орда
Снаряжает суда,
Угрожая Руси кандалами:
Никогда, никогда,
Никогда, никогда,
Коммунары не будут рабами!

Славен красный наш род,
Жив свободный народ —
Все идут под знамена Коммуны!
Гей, враги у ворот!
Коммунары, вперед!
Не страшны нам лихие буруны.

Враг силен? — Не беда!
Пропадет без следа,
Коли жаждет господства над нами:
Никогда, никогда,
Никогда, никогда,
Коммунары не будут рабами!

Коль нехватит солдат, —
Станут девушки в ряд,
Будут дети и жены бороться,
Всяк солдат — рядовой,
Сын семьи трудовой,—
Все, в ком сердце мятежное бьется!

Нас не сломит нужда,
Не согнет нас беда.
Рок капризный не властен над нами:
Никогда, никогда,
Никогда, никогда,
Коммунары не будут рабами!

Промчится вихрь с неслыханною силой.
Сиротка-мальчик спросит мать свою:
«Скажи, родная, где отец мой милый?»
И сыну мать, склонившись над могилой,
Ответит гордо: «Пал в святом бою!
Он призван был в дни черной непогоды,
Когда враги душили край родной,
Грозя залить кровавою волной
Светильники у алтарей свободы.
На их удар ответил он ударом
И пал, от братьев отводя беду…
Отец твой был солдатом-коммунаром
В великом восемнадцатом году!»

Привет и ласку ото всех встречая,
Сын коммунара спросит мать свою:
«Не понимаю. Объясни, родная:
Я — мал и слаб; за что мне честь такая
В родном краю?»
И мать ответит маленькому сыну:
«К тебе горят любовию сердца
За крестный подвиг твоего отца,
Погибшего в тяжелую годину.
Стонала Русь под вражеским ударом.,
Грозила смерть свободному труду…
Отец твой был солдатом-коммунаром
В великом восемнадцатом году!»

«Но почему мы не в каморке тесной,
А во дворце живем с тобой?.. Взгляни —
Какой простор! Какой уют чудесный!
За что был отдан бедноте окрестной
Дворец царей? Родная, объясни!»
И мать ответит, мальчика лаская:
«Раскрыли перед вами дверь дворцов —
Заслуги ваших доблестных отцов,
Что пали, за свободу погибая.
Шел враг на Русь с мечами и пожаром,
Неся с собой смертельную беду…
Отец твой был солдатом-коммунаром
В великом восемнадцатом году!»

И смолкнет сын в раздумии глубоком,
Взирая на могильный холм борца
И думая о доблестном далеком…
Гигантом пред его духовным оком
Восстанет тень почившего отца!
И даст он клятву — тою же тропою
Всю жизнь свою бестрепетно идти
И не сходить с отцовского пути
Неколебимо-гордою стопою.
«Клянусь быть честным, доблестным и
ярым.
К насильникам всю жизнь питать
вражду! —
Отец мой был солдатом-коммунаром
В великом восемнадцатом году!»

Синяя куртка с грудью открытой,
Неколебимой — тот же утес! —
Вот он, бессмертья лавром повитый,
В шапке, к затылку бурею сбитой,
Гордость Коммуны — красный матрос.

Этот не выдаст в тяжкую пору,
Не затрепещет в час роковой:
Смерть, как и должно дерзкому взору, —
Дерзостью встретит: «Шутишь, без спору
Не совладаешь с вольной душой!»

Даже штыками к мачте прибитый,
Тяжко изранен стрелами гроз,
Будет бороться, кровью покрытый,
В шапке, к затылку пулями сбитой,
Гордость Коммуны — красный матрос.

Синяя куртка с грудью открытой,
Неколебимой — тот же утес! —
Вон он, бессмертья лавром повитый,
В шапке, к затылку пулями сбитой,
Гордость Коммуны — красный матрос.