Георгий Голохвастов - Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма

Рафальский заслуживает и отдельного разговора, и отдельного издания в России, но сейчас нам предстоит погружение — боюсь, многократное — в сложный, выстроенный визионерским сознанием мир голохвастовской «Гибели Атлантиды» — произведения, без которого автор остался бы в истории литературы разве что на роли лучшего русского переводчика «Ворона» Эдгара По да еще как безусловный лидер первой серьезной школы русской поэзии в США, чей расцвет можно условно отнести к периоду 1920–1940 гг. Первая дата — как раз дата окончательного переезда поэта Георгия Голохвастова в Нью-Йорк, а 1940 год был последним «мирным» для Соединенных Штатов: 7 декабря 1941 года Япония уже бомбила американский флот в Пирл-Харборе на Гавайях. В Европе шла война, и совершенно неведомая русским европейцам американская земля (тот же русский Китай в Париже был известен куда лучше) стала казаться необычайно близкой и желанной. По одному, всеми правдами и неправдами, деятели русской культуры стали перебираться за океан, но лишь к 1950 году Нью-Йорк стал столицей русской эмиграции; лишь единицы — такие, как София Прегель, — возвратились обратно в Европу. А «расцвет» собственно русско-американской школы поэзии можно ограничить датами выхода двух книг: «Из Америки. Стихотворения Е. А. Христиани, Г. В. Голохвастова, Д. А. Магула, В. С. Ильяшенко» (Нью-Йорк, 1925) и «Четырнадцать. Кружок русских поэтов в Америке» (Нью-Йорк, 1949) — в ней мы находим произведения Н. Алла, Е. Антоновой, А. Биска, Г. Голохвастова, В. Иванова, В. Ильяшенко, Г. Лахман, Д. Магула, Е. Марковой (Христиани), К. Славиной, Л. Славина, Т. Тимашевой, З. Троцкой, М. Чехонина. Как мы видим, все четверо участников первого сборника появляются спустя четверть века и во втором. Хотя Глеб Струве в книге «Русская литература в изгнании» и числит самым известным среди авторов «Четырнадцати» Александра Биска (1883–1973), первого русского переводчика Рильке, но время постепенно всех расставляет по книжным полкам. Благодаря «Гибели Атлантиды» Георгий Голохвастов среди поэтов русской Америки 1920–1950 годов останется для потомства самым значительным. Конечно, были в Америке этих лет замечательные поэты и за пределами Нью-йоркского кружка, в частности, выпускник Московского Университета Борис Волков, погибший в автокатастрофе в 1954 году. Конечно, нам недоступен неразобранный архив Голохвастова, хранящийся в США, в Колумбийском университете (едва ли в ближайшие полвека он будет разобран). Конечно, форму «полусонета», второе сокровище, подаренное «американским кружком» русской поэзии, сперва разработал все-таки ближайший друг Голохвастова, Владимир Ильяшенко (1887–1970): под самыми ранними образцами этой формы стоит у него дата «1915» и написаны эти стихи еще в России. Но Голохвастов превосходит и Биска, и Волкова, и Ильяшенко в самом важном, что может дать читателю поэт, — в даровании. Заметим: именно Ильяшенко, своему другу и во многом учителю, посвятил Голохвастов «Гибель Атлантиды», свой эпос в восемь тысяч строк, что в десять раз больше, нежели поэма все-таки более склонного к лирике, а также и к прозе, Сергея Рафальского.

Минуя (с трудом) невообразимую опечатку в предисловии, которое написал к первой, немалой по объему книге Голохвастова «Полусонеты» (Париж, 1930) далеко не безвестный литератор Борис Бразоль (1885–1963), мы узнаём, что форму семистишия в том виде, в каком ее использовали русские американцы (восьмисложник, иначе говоря, русский четырехстопный ямб, четверостишие + трехстишие, иногда наоборот), первым стал широко использовать в европейской поэзии француз Pierre Delaudun d’Aigaliers (1575–1629), чье «Искусство поэзии», вышедшее в 1597 году, перепечатывается и по сей день. «Американцы» писали венки полусонетов, венки обратных полусонетов, а также сами полусонеты многими сотнями, и отдали дань этому жанру все четверо «зачинателей» русской поэзии США еще в сборнике «Из Америки». А. И. Назаров в предисловии к сборнику писал, что все «русские американцы» — лирики, что их стих, хотя и совершенно русский, «зачастую выливается в строфы, занесенные к нам с Запада: в испанские децимы, терцины, рондели, триолеты, полусонеты и — у В. С. Ильяшенко — в венок полусонетов, исключительно редкий в русской поэзии». Добавлю: в марте 1928 года Голохвастов посвятит Ильяшенко собственный венок полусонетов.

В целом биография Георгия Голохвастова известна довольно слабо — так и будет, покуда материалы его архива лежат опечатанными. Он родился в 1882 году в Ревеле, учился в Пажеском корпусе, служил в гвардейском егерском полку. В тридцать пять лет, в немалом чине полковника, был командирован за границу, но уже в 1917 году принял решение не возвращаться. О том, что стихи он писал еще в России, мы знаем только с его слов — публикаций Голохвастова тех лет не существует, по крайней мере, они не обнаружены. Первые публикации датированы 1924 годом (вероятно, это и есть подлинная дата выхода в свет сборника «Из Америки»: по обычной типографской традиции книгу, выходящую осенью, «свежести ради» обозначили будущим годом). С конца 1920-х годов (или немного позже) он — председатель Нью-йоркского русского Общества искусств и литературы, в 1937 году он становится Вице-председателем Американского Пушкинского комитета.

Но издание «Гибели Атлантиды» не только поставило Голохвастова в первый ряд русских поэтов эмиграции: во многом оно исчерпало его творческие силы. В изданные в 1944 году книги «Жизнь и сны» (на титуле 1943) и «Четыре стихотворения» (со знаменитым переводом «Ворона») вошло много замечательного, но почти всё это было создано в 1930-е годы. В том же году в девятом номере «Нового журнала» появляется его красивая поэма-стилизация «Святая могила», сюжет которой основан на старинной крымской легенде. Есть все основания предполагать, что в 1944 году поэт отмечал таким образом четверть века своей творческой деятельности, иначе говоря — вел отсчет для своей серьезной поэзии с 1919 года. Что делал он в творческом плане в более ранние годы — покуда закрыт архив, остается лишь догадываться.

Из опубликованного позднее заслуживает упоминания лишь поэтическое переложение «Слова о полку Игореве», вышедшее в свет в 1950 году в Нью-Йорке в издании «Нового журнала» с обложкой и иллюстрациями М. В. Добужинского. Поэма «Лицо Нарцисса», состоящая из 80 сонетов, переводы из античных и современных поэтов — всё это осталось неизданным. Произведения Голохвастова никогда не включались в антологии эмигрантской поэзии, выходившие на Западе («Якорь», 1936; «На Западе», 1953; «Муза диаспоры», 1960 и др.). Имя ему было «возвращено» лишь публикациями в России в 1990-е годы: в четырехтомной антологии «Мы жили тогда на планете другой» (Т. 1. М., 1995. С. 156–166) более тридцати его стихотворений. Это неизбежно мало; Голохвастов терялся среди 175–200 поэтов, чьи произведения обычно включались в такие антологии, да и не был он самим собой, покуда не был знаком российский читатель с делом жизни поэта — поэмой «Гибель Атлантиды».