Василий Жуковский - Ундина

Взором следили господ; а Гульбранд, задумавшись

грустно,

Сам про себя говорил: "Таково-то бывает, как скоро

Здесь неровные сходятся; худо, если вступает

В грешный союз земной человек с женой водяною".

Вот что, однако, себе в утешенье твердил он: "Ведь

прежде

Сам я не ведал, кто она; правда, тяжко порою

70 Мне приходит от этой бесовской родни; но мое

здесь

Горе, вина ж не моя". Хотя иногда и вливал он

Несколько бодрости в душу свою таким

рассужденьем,

Но зато, с другой стороны, все боле и боле

Против бедной Ундины был раздражаем. То

слишком,

Слишком она понимала, и в смертную робость

угрюмый

Рыцарев вид ее приводил. Утомленная страхом,

Горем и тщетной борьбой с необузданным Струем,

присела

Под вечер к мачте она, и движение тихо плывущей

Лодки ее укачало: она погрузилась в глубокий

80 Сон. Но едва на мгновенье одно успели закрыться

Светлые глазки ее, как вдруг перед каждым из

бывших

В лодке, в той стороне, куда он смотрел, появилась,

Вынырнув с шумом из вод, голова с растворенным

зубастым

Ртом и кривлялась, выпучив страшно глаза.

Закричали

Разом все; отразился на каждом лице одинакий

Ужас, и каждый в свою указывал сторону с

криком:

"Здесь! сюда посмотри!" И из каждой волны

создалася

Вдруг голова с ужасным лицом, и поверхность

Дуная

Вся как будто бы прыгала, вся сверкала глазами,

90 Щелкала множеством зуб, хохотала, гремела,

шипела,

Шикала. Крик разбудил Ундину, и вмиг при

воззреньи

Гневном ее пропали страшилища все. Но рыцарь

ужасно

Был раздражен; с умоляющим взглядом Ундина

сказала:

"Ради бога, здесь на водах меня не брани ты".

Он умолкнул, сел и задумался. "Друг мой,

шепнула

Снова Ундина, - не лучше ль нам дале не ездить?

Не лучше ль

В замок Рингштеттен обратно отправиться? В замке

Будем спокойны". - "Итак, - проворчал,

нахмурившись, рыцарь,

В собственном доме своем осужден я жить как

невольник!

100 Только до тех пор и можно дышать мне, пока на

колодце

Будет камень! Чтоб этой проклятой родне..." Но

Ундина

Речь его перебила, с улыбкой ему наложивши

На губы руку. Опять замолчал он, вспомнив о

данном

Им обещанье Ундине. В эту минуту Бертальда,

В мыслях о том, что делалось с ними, сидела на

крае

Лодки и в воды глядела; сама того не приметив,

С шеи своей она сняла ожерелье, подарок

Рыцаря; им водила она по поверхности ровных

Вод, любуясь, как будто сквозь сон, сверканьем

жемчужных

110 Зерен в прозрачной, вечерним лучом орумяненной

влаге.

Вдруг расступилась вода, и кто-то, огромную

руку

Высунув, ею схватил ожерелье и быстро пропал с

ним.

Вскрикнула громко Бертальда, и хохот

пронзительный грянул

Отзывом крика ее по водам. Тут более рыцарь

Гнева не мог удержать; он вскочил в исступленьи

и в реку

Начал кричать, вызывая на битву с собой всех

подводных

Демонов, никс и сирен; а Бертальда своим

безутешным

Плачем о милой утрате и пуще его раздражала.

Тою порою Ундина, к реке наклонясь, окунула

120 Руку в прозрачные волны и что-то над ними

шептала;

Но поминутно она прерывала свой шепот,

Гульбранду

Голосом нежным твердя: "Возлюбленный, милый,

подумай,

Где мы; брани их как хочешь; со мной же ни слова;

ни слова,

Ради бога, со мною одною; ты знаешь". И рыцарь,

Как ни был раздражен, но ее пощадил. Вдруг

Ундина

Вынула влажную руку из вод, и в ней ожерелье

Было из чудных кораллов; своим очарованным

блеском

Всех ослепило оно. Его подавая Бертальде,

"Вот что, - сказала она, - для тебя из реки мне

прислали,

130 Друг мой, в замену потери твоей. Возьми же, и

полно

Плакать". Но рыцарь в бешенстве кинулся к ней,

ожерелье

Вырвал, швырнул в Дунай и воскликнул: "Ты с

ними

Все еще водишь знакомство, лукавая тварь! пропади

ты

Вместе с своими подарками, вместе с своею роднею!

Сгинь, чародейка, от нас и оставь нас в покое!.."

С рукою,

Все еще поднятой вверх, как держала она

ожерелье,

Бледная, страхом убитая, взор неподвижный, но

полный

Слез устремив на Гульбранда, Ундина его слова

роковые

Слушала; вдруг начала, как милый ребенок,

который

140 Был без вины жестоко наказан, с тяжким

рыданьем

Плакать и вот что сказала потом истощенным от

горя

Голосом: "Ах, мой сладостный друг! ах, прости

невозвратно!

Их не бойся; останься лишь верен, чтоб было мне

можно

Зло от тебя отвратить. Но меня уводят; отсюда

Прочь мне должно на всю молодую жизнь... о мой

милый,

Что ты сделал! ах, что ты сделал! о горе! о горе!.."

Тут из лодки быстро она в реку ускользнула:

В воду ль она погрузилась, сама ли водой

разлилася,

В лодке никто не приметил; было и то, и другое,

150 Было ни то, ни другое. Следа не оставив, в Дунае

Вся распустилась она; но долго мелкие струйки

Около судна шептали, журчали, рыдая; и вслух.

доходили

Внятно как будто слова: "О горе! будь верен!

о горе!.."

С жалобным криком рыцарь упал, и обморок

сильный

Душу ему на минуту отвел от тяжелыя муки.

Глава XVI

О ТОМ, ЧТО ПОСЛЕ СЛУЧИЛОСЬ С РЫЦАРЕМ

1 Как нам, читатель, сказать - к сожаленью иль к

счастью, что наше

Горе земное ненадолго? Здесь разумею я горе

Сердца, глубокое, нашу всю жизнь губящее горе,

Горе, которое с милым, потерянным благом сливает

Нас воедино, которым утрата для нас не утрата,

Смерть вдвоем бытие, а жизнь порыв

непрестанный

К той черте, за которую милое наше из мира

Прежде нас перешло. Есть, правда, много

избранных

Душ на свете, в которых святая печаль, как свеча

пред иконой,

10 Ярко горит, пока догорит; но она и для них уж

Все не та под конец, какою была при начале,

Полная, чистая; мною, много иного, чужого

Между утратою нашей и нами уже протеснилось;

Вот наконец и всю изменяемость здешнего в самой

Нашей печали мы видим... итак, скажу:

к сожаленью,

Наше горе земное ненадолго. Это и рыцарь

Также изведал - к худу ль, к добру ль своему, мы

увидим.

Он сначала только и мог, что плакать, так горько

Плакать, как плакала бедная, кроткая, ангел

доброты, Ундина,

20 Стоя в лодке, когда он отнял у ней ожерелье,

Коим она все поправить так мило хотела; потом он

Так же и руку вверх подымал, как Ундина, и снова

Плакал, и весь изойти слезами хотел. И Бертальда

Вместе с ним плакала искренно, горько. Друг подле

друга

В замке Рингштеттене тихо жили они, сохраняя

Свято память Ундины и вовсе почти позабывши

Прежнюю склонность. К тому ж в это время

случалось

Часто и то, что Гульбранда во сне посещала