Василий Жуковский - Ундина

Рыцаря дале; когда же с ней говорил он, ответа

Не было, взор один отвечал; но в этом сердечном

Взоре целое небо любви и смиренья лежало.

Так подошли напоследок они к лесному потоку...

Что же рыцарь увидел? Разлив уже миновался;

Мелким ручьем стремился поток. "Он исчезнет

К утру совсем, - сказала Ундина, скрывая

рыданье,

Завтра кончится все, и тебе уж препятствия боле,

Милый, не будет отсель удалиться, как скоро

захочешь",

70 "Вместе с тобою, Ундиночка", - рыцарь ответствовал,

"Это

В воле твоей, - шепнула она, усмехаясь сквозь

слезы.

Друг, я знаю, что ты Ундиночку любишь. Она же

Всею душою твоя, и навек. Но, милый, послушай,

Перенеси меня на руках на этот (зеленый

Остров; там приютней. Хотя и самой мне сквозь

волны

Было б нетрудно туда проскользнуть, но, друг, мне

так сладко

Быть на руках у тебя. И если нам должно

расстаться,

То хоть в последние счастьем земным подышу я

Здесь у тебя на груди". И, растроган, встревожен,

80 Рыцарь Ундину на руки взял и понес через воду.

Было то место знакомо, то был островок, на котором

Встретился рыцарь с Ундиною в бурю. Ее опустил

он

Тихо на шелковый дерн и хотел поместиться с ней

рядом.

"Нет, не рядом со мной, а против меня ты садися,

Милый, - сказала она, - хочу я прежде, чем словом

Будешь ответствовать мне, твой ответ в

непритворных

Взорах твоих заране угадывать. Слушай. Ты должен

Знать, уж на деле узнал ты, что есть на свете

созданья,

Вам подобные видом, но с вами различного

свойства.

80 Редко их видите вы. В огне живут саламандры,

Чудные, резвые, легкие; в недрах земли,

неприступных

Свету, водятся хитрые гномы; в воздухе веют

Сильфы; лоно морей, озер и ручьев населяют

Духи веселые вод. Прекрасно и вольно живется

Там, под звонкокристалышми сводами; небо и

солнце

Светят сквозь них; и небесные звезды туда

проницают;

Там на высоких деревьях коралловых пурпуром

ярким,

Темным сапфиром блистают плоды; там гуляешь по

мягким

Свежим песочным коврам, узорами раковин пестрых

100 Хитро украшенным; многое, бывшее чудом

минувших

Лет, облеченное тайным серебряных вод

покрывалом,

Видится там в величавых развалинах: влага с

любовью

Их объемлет, в мох и цветы водяные их рядит,

Пышным венцом тростника их седые главы

обвивает.

Жители стран водяных обольстительно милы,

прекрасней

Самых людей. Случалось не раз, что рыбак,

подглядевши

Деву морскую - когда, из воды подымался тайно,

Пела она и качалась на зыбкой волне, - повергался

В хладную влагу за нею. Ундинами чудные эти

110 Девы слывут у людей. И, друг, ты теперь пред

собою

В самом деле видишь Ундину". Гульбранд

содрогнулся;

Холод по членам его пробежал; неподвижен, как

камень,

Молча и дико смотрел он в лицо рассказчицы

милой,

Сил не имея очей отвести. Покачав головою,

Грустно замолкла она, вздохнула, потом

продолжала:

"Видом наружным мы то же, что люди, быть может

и лучше,

Нежели люди; но с нами не то, что с людьми;

покидая

Жизнь, мы вдруг пропадаем, как призрак, и телом

и духом

Гибнем вполне, и самый наш след исчезает; из

праха

120 В лучшую жизнь переходите вы; а мы остаемся

Там, где жили, в воздухе, искре, волне и пылинке.

Нам души не дано; пока продолжается наше

Здесь бытие, нам стихии покорны; когда ж умираем,

В их переходим мы власть, и они нас вмиг

истребляют,

Веселы мы, и нас ничто не тревожит, как птичек

В роще, рыбок в воде, мотыльков на лугу

благовонном.

Все, однако, стремится возвыситься: так и отец мой,

Сильный царь в голубой глубине Средиземного

моря,

Мне, любимой, единственной дочери, душу живую

130 Дать пожелал, хотя он и ведал, что с нею и горе

(Всех одаренных душою удел) меня не минует.

Но душа не иначе дана быть нам может, как только

Тесным союзом любви с человеком. И, милый,

отныне

Я с душою навеки; тебе одному благодарна

Я за нее и тебе ж благодарна останусь, когда ты

Жизнь не осудишь мою на вечное горе. Что будет

С бедной Ундиной, когда ты покинешь ее? Но

обманом

Сердце твое сохранить она не хотела. Теперь ты

Знаешь все, и если меня оттолкнуть ты решился,

140 Сделай это теперь же: один перейди на противный

Берег; я брошуся в этот поток - он мой дядя;

издавна

В нашем лесу он свободную, чудную жизнь, как

пустынник,

Розно с родней и друзьями проводит. Он силен и

многим

Старым рекам и могучим потокам союзник. Принес

он

Некогда к жителям хижины здешней меня

беззаботным,

Ясным, веселым младенцем; и он же ныне отсюда

В дом отца моего меня отнесет измененным, живую

Душу принявшим созданьем, любящей, скорбящей

женою".

Дале она говорить не могла; пораженный,

плененный,

150 Рыцарь ее обхватил, и на руки поднял, и вынес

На берег; там перед небом самим повторил он обет

свой:

С ней неразлучно жить на земле и делить все

земное.

В сладком согласии, за руки взявшись,

медлительным шагом

В хижину оба пошли. И Ундина, глубоко постигнув

Благо святое души, перестала жалеть о прозрачном

Море и влажных жилищах отцовского чудного

царства.

Глава IX

О ТОМ, КАК РЫЦАРЬ И ЕГО МОЛОДАЯ ЖЕНА ОСТАВИЛИ ХИЖИНУ

1 Рыцарь, проснувшись с зарей на другой день,

весьма удивился,

Видя, что подле него Ундины нет, и снова он начал

Думать, что все, происшедшее с ним в последнее

время,

Было мечта. Но в эту минуту Ундина явилась;

Севши к нему на постель, сказала она: "Я ходила

В лес проведать, исполнил ли дядя свое обещанье?

Все исполнено: воды свои он собрал и снова

Лесом бежит одинок, невидим и задумчиво шепчет;

Всех водяных и воздушных друзей распустил он,

и стало

10 Тихо в лесу, и все в порядке по-прежнему; можем,

Милый, отправиться в путь как скоро захочешь".

С каким-то

Странным чувством, похожим на робость, слушал

Ундину

Рыцарь: ее родные были ему не по сердцу.

Но Ундина своею тихою прелестью снова

Сладкий покой возвратила ему, и, любуясь с ней

вместе

Зеленью берега, так благовонно, свежо и

прозрачно

Светлою влагой объятого, рыцарь сказал: "Для чего

же

Так нам спешить отсюда, Ундина? Уж, верно, не

встретим

Мы нигде толь мирного счастья, каким насладились

20 В этом краю; побудем же здесь; никто нас не

гонит".

"Что ты, мой друг, прикажешь, то и будет,

сказала с покорным

Видом Ундина, - но слушай: моим старикам

разлучаться со мною

Тяжко и так, а они еще не знают Ундины,

Новой, нежной, любящей, смиренной Ундины; и все

им

Мнится еще, что смиренье мое не надежней покоя