Альфред Хаусман - Стихи из книги «Шропширский парень»

Идут беспечно люди,
Как их понять уму:
Стою я у дороги,
Не нужен никому.

Как списанный на берег
Моряк, мне все равно;
Душа мое и сердце
Давно ушли на дно.

Нет пары безрассудству
В просторе голубом,
Что привело б подругу
В мой одинокий дом.

Цветы не исцеляют,
Утрачен верный путь;
Потерянное сердце
Мне разрывает грудь.

Так по чужой дороге
Иду я без гроша:
Лежат в пучине моря
И сердце, и душа.

Раздался незнакомый звук,
Проходит взвод, гремя.
Один красномундирный вдруг
Не сводит глаз с меня.

Мил человек, тебе со мной
Навряд ли встретиться дано,
И то, что мы зовем судьбой,
Давно предрешено.

Ни общих дум, ни общих дат,
Но в счастье иль в беде
Всего хорошего, солдат,
Желаю я тебе.

Мы шли вдоль поля год назад
С любимой, догорал закат,
Вдруг слышим мы через забор
Осины странный разговор.
«О, кто там жаждет новостей?
Сельчанин с девушкой своей?
До свадьбы — несколько недель,
И время их сведет в постель,
Вот только ляжет он с другой,
Она ж — накроется землей».

И верно, точно через год
Другая девушка идет,
И вновь звучит над головой
Осины разговор ночной;
Да только слов я не пойму,
Похоже, все идет к тому,
Чтобы не я — подружка поняла,
Как вскоре сложатся дела,
Знать, мне под клевером лежать,
А ей с другим беднягой спать.

«Цела ль моя упряжка
В родимой стороне,
Слышны ли сбруи звоны
Как раньше, как при мне?»

Привет, бряцанье сбруи,
А также конский топ
Слышны; лишь ты под пашней
Лежишь, наморщив лоб.

«Играют ли ребята
В футбол на берегу,
И мяч со всеми вместе
Я погонять смогу?»

Играют классно парни,
Открыть, мечтая, счет,
Да и вратарь, как цербер,
Ворота стережет.

«Нашла ль подружка счастье,
Дружка во всем виня.
Или она устала
Оплакивать меня?»

Увы, она не плачет,
Тебя ведь не спасти.
Она теперь довольна.
Молчи и тихо спи.

«А что мой друг старинный,
И как его житье?
Он отыскал ли ложе
Удобней, чем мое?»

Да, с нами всё в порядке…
Тебе ж не стоит знать,
Где, с кем делю я ложе, —
Спокойней будешь спать.

На горе пустынной, летней,
Где ручьев разбег ленив,
Барабана звук заметней,
Как во снах речитатив.

Громко, дискантом и басом,
То земля во все концы
Катит пушечное мясо —
Умирать идут бойцы.

Их товарищей убитых
Кости белые торчат
Всюду на полях забытых;
Не придет никто назад.

И рожки зовут напрасно,
И зачем их тон суров?
Был бы это женский голос,
Вот тогда я встать готов.

Ведет дорога далеко,
Над ней луна в крови;
Меня уводит далеко
Дорога от любви.

Недвижно до конца земли
Стоит теней конвой:
Но ноги по ночной пыли
Путь продолжают свой.

Мир кругл, недаром говорят,
Иди себе вперед,
Всё будет хорошо, назад
Дорога приведет.

Но прежде, чем вздохнуть легко,
Пройди круги свои:
Меня уводит далеко
Дорога от любви.

С разбитым сердцем как-то я
В зал греческий забрел, друзья,
И там, в болезненном пылу
Заметил статую в углу.
Спал истукан немало лет,
Ан глянул пристально в ответ.
Казалось, он хотел сказать:
«Привет, не стоит унывать;
Пусть наша юность позади,
Но есть надежда впереди».

Так он стоял, вперяя взгляд
И утешая невпопад:
«Что, парень, очень тяжело?
Да ведь и мне не повезло.
Я тоже должен тыщи дней
Взирать на чуждых мне людей.
Мне спину сгорбили века,
Ты под столом ходил пока.
Когда ты сбросишь иго лет,
Я так же молча гляну вслед.
Смелей, дружок, недолго ждать:
Будь каменным и сдюжишь кладь».
Вот что он взглядом мне сказал,
И я легко покинул зал;
Одолевать цунами чувств
С тех пор у статуй я учусь.

Шпиль колокольни Хьюли
Слепит, смотреть нельзя;
А близ нее уснули
Соседи и друзья.
Там башня копит опыт
Печали и обид,
Там час за часом пробит,
Да только время спит.

Рядам надгробной толщи
Не нужен передых;
Ведь мертвых в Хьюли больше,
Гораздо, чем живых.
Опять копает землю
Могильщик — знай, итожь;
А за оградой дремлют
Самоубийцы сплошь.