Ольга Талькова - Игорь Тальков. Убийца не найден

– Игорь, тебе Таня не только жена, она тебе и друг, и мать, и нянька.

С гастролей он приезжал домой, как на праздник. Как хорошо дома! А дом – крошечная хрущевская квартирка. Ни повернуться, ни пройти, но это было гнездышко, в котором тепло, уютно и спокойно. Игорь постоянно работал. Приезжая в Щекино из Москвы, он работал и у меня. Корпел над какой-нибудь песней, постоянно переделывая и украшая ее, либо сочинял что-нибудь новое. Однажды, помню, он ушел работать в спальню. Перенес столик из кухни, взял гитару, сел на кровать, закрыл дверь и начал работать. Мы с Татьяной занимались хозяйством, варили варенье, разговаривали с ребенком. Вдруг открылась дверь и вышел Игорь:

– Милые мои женщины, идите сюда. Я только что сочинил песню. Не знаю, понравится ли вам?

И спел нам «Рыжего». Мы с Таней лишились дара речи. Смотрим на него и молчим. Он смотрит на нас и тоже молчит. В конце концов расхохотался:

– Ну что, пойдет?

– Ну-ка спой еще раз, Игорь, эта песня придет на «бис».

– Да ну, что-то ты, мамочка, перегибаешь палку.

Он всегда сначала сомневался в своих песнях. Но я оказалась права. «Рыжего» он всегда исполнял в финале концерта и всегда на «бис», зрители скандировали: «Рыжий», «Рыжий»! В конце концов Игоря с этой песней пригласили на телевидение и записали клип. Сам Игорь считал эту песню наивной, хотя она не такая уж и наивная.

– Вот и вся история в общем-то.

– Подождите, подождите, неужели вся? И что, вас так ни разу больше и не называли рыжим?!

– Ну почему же не называли, называли, но мне это было очень приятно. Подождите минуточку, сейчас я передохну и доскажу вам эту историю до конца.

В последнее время я жила с Игорем и Татьяной. Игорь был очень занят и мало общался с сыном, а ведь как хорошо было раньше, когда он был более свободный, хотя и нищий. Сколько времени он уделял ребенку! Папа для Игорька всегда был авторитетом. Если Игорек шалил, ему всегда говорили – вот сейчас придет папа, увидит. Он просил:

– Мамочка, милая, я больше не буду. Только не говори папе!

Дело не в том, что он боялся, но он настолько уважал отца, что не хотел его огорчать. Ребенок рос эмоциональным, но послушным. Он так нас смешил. Игорь отводил с ним душу. Ложился на кровать, брал его на руки, выделывал какие-то трюки, прижимал к груди, хохотал. У них в семье я была счастлива. Я спала на полу и не замечала того, что был жесткий матрас, что холодно и на мне два одеяла. Если я не ходила на концерт к Игорю (а иногда он говорил: «Мамуля, отдохни дома»), то всегда дожидалась его возвращения. Он приходил с концерта, как с праздника, приносил охапки цветов. Вся комната благоухала. Игорь сиял. Это было счастье…

Постепенно Игорь приобрел кое-какую аппаратуру. Он мечтал об аппаратуре для звукозаписи, чтобы не нуждаться в услугах студий:

– Мне назначают время, и я приезжаю. В это же время приезжает какая-нибудь «звезда». Конечно, «звезду» вперед, меня – назад. Вот я и теряю два-три часа драгоценного времени.

А дома он ни минуты не терял, всегда был с книгой, карандашом или блокнотом. Очень много читал, особенно по истории, делал пометки или в блокнот что-то выписывал. Я не могу вспомнить такого случая, чтобы Игорь вел себя праздно. Рано утром он вставал, делал зарядку и бежал в Коломенское. Одно время, когда еще не было машины, они с Татьяной и Игорьком на велосипедах ездили на Борисовские пруды подышать свежим воздухом. В последнее время он вообще никакого отдыха себе не мог позволить.

Хотя Игорь и не стал профессиональным драматическим актером, судьбе было угодно распорядиться так, что его мечта сняться в кино сбылась. Кинорежиссер Салтыков увидел отснятый на телевидении клип с «Россией» и отметил актерские данные Игоря, ту искренность и неподдельную боль, которой был полон его взгляд. Игоря пригласили попробоваться на главную роль в фильме «Князь Серебряный». Игорь согласился с радостью, так как это была близкая его духу тематика. Сначала были фотопробы. Так получилось, что на роль стремянного князя Вяземского пробовался и я. Было лето, жарища стояла… Надели на нас шерстяные одежды опричников с шашками или мечами, уже не помню. После долгих фотопроб в студии начались кинопробы. Было много забавных случаев, особенно когда пробовался я. Не помню того текста, который я должен был произносить, когда опричники громят усадьбу Морозова. Я должен был стоять у какой-то изгороди и говорить что-то Хомяку, который стоял рядом и наблюдал за разбоем. Раз двадцать-двадцать пять все это пробовалось, снимали в разных ракурсах. Жара от софитов стояла невыносимая. По мне струился пот. Я перепутал все на свете, говорил какой-то текст от себя, язык заплетался. В конце концов Салтыков рассмеялся и прекратил пробы. На примере этих мучений в процессе кинопроб я понял, что не выдержу, и не стал сниматься. А Игоря начали снимать.